Опрометчивый поступок   ::   Айвори Джудит

Но больше всего он ненавидел то, что эти люди никогда, никогда не говорили того, что думают! Он готов был собственными руками вырвать любой язык, скупо отмеряющий пустые, уклончивые слова…

А впрочем, какая разница? Он возвращается домой.

Сэм сделал круг по «залу ожидания» и вернулся к единственному предмету меблировки – деревянной скамье. Усевшись на нее боком, он предался скорбным размышлениям.

Эта идиотка, Гвен – его бывшая невеста. Как он ее ненавидел! Как он любил ее! Как по ней тосковал! А она… она посмела смешать его с грязью!

Несколько минут Сэм угрюмо доказывал Гвен, насколько она не права. Он это делал не впервые – собственно говоря, только этим он и занимался между глотками спиртного. Как и прежде, ему удалось убедить свою воображаемую оппонентку, что правда на его стороне. Его аргументы были точны и убедительны. Как тут было не пожалеть, что перлы красноречия пропадают зря!

Несколько глотков – и фляжка опустела. Сэм тупо спросил себя, когда же наконец весь его организм поймет то, что рот понял с первой же порции: что местное виски – чистейшая отрава. Потом мысли разом смешались, перед глазами поплыло. Ощущение было прелюбопытнейшее. Голова, казалось, отделилась от тела и отправилась в плавание по волнам. Чтобы убедиться, что это не так, Сэм постучал ею о жесткую спинку скамьи, но это только ухудшило дело. Тогда он зажмурился. Как может болеть все сразу? Нижнее веко, должно быть, раздуло со сливу! Оно, похоже, полностью поглотило верхнее вместе с глазом.

Ощутив, что заваливается на бок, Сэм расслабился и позволил себе принять горизонтальное положение. Он услышал громкий стук, с которым его голова опустилась на сиденье. Лежать было приятно, но опасно: выпитое просилось наружу вместе со съеденной на завтрак яичницей, и ничего не стоило захлебнуться до смерти содержимым собственного желудка. Однако чтобы подняться, требовалось слишком большое усилие, как физическое, так и волевое, поэтому Сэм решил не шевелиться. Мало – помалу тошнота прошла, и он начал погружаться в сон, видя самого себя как новенький серебряный доллар, исчезающий в мутной глубине пруда… все ниже, ниже… в скопившийся,на дне ил… и забвение.

– Пенис, – сказала Лидия Бедфорд-Браун. – Попроси его показать тебе свой пенис, так эта штука называется в учебниках по анатомии.

Она сидела рядом со своей горничной в простой деревенской телеге. Роуз, кругленькая и краснощекая, натянула вожжи и смущенно хихикнула.

– Да у меня язык не повернется!

В этот день, возвращаясь из церкви, где она была обвенчана, Роуз, краснея, призналась хозяйке, что ни разу в жизни не видела… «ну, то самое у мужчины». Она бы, конечно, не стала скрывать от мужа свое полное невежество в этом вопросе, вот только не знает, как назвать то, о чем пойдет речь. Лидия, напротив, была неплохо подкована теоретически благодаря обширной научной библиотеке отца. Ей даже посчастливилось наткнуться на личное сокровище брата – запрещенный альбом иллюстраций к «Лисистрате», где «то самое у мужчины» было преувеличено до нелепости. На практике Лидия была не более знакома с мужской анатомией, чем Роуз.

– Прости, но более расхожих названий я не знаю, – засмеялась она.

– Жаль, – вздохнула горничная. – Обычно ответ у вас всегда наготове.

– А чем тебе не нравится слово «пенис»? Раз его печатают в книгах, значит, оно самое правильное. Да и ни к чему тебе беспокоиться, Томас как-нибудь сообразит, что к чему.

Лидия выпрямилась в телеге, подобрав юбки. Ей не терпелось сойти и тем самым покончить и с поездкой, и с разговором, и с непрезентабельным средством передвижения. Земля казалась довольно близко, так что проблем возникнуть не могло.

– Вы что, хотите прыгать?! – испугалась Роуз. – Постойте, я спущусь и помогу!

– Сама справлюсь, – отмахнулась Лидия.

В самом деле, не хватало только женской помощи.