Полиция, полиция, картофельное пюре!   ::   Валё Пер

Не держи здесь тех, кто не может сказать ничего важного, только запиши их фамилии и адреса. Баклунд подозрительно посмотрел на него и спросил:

— А ты что собираешься делать?

— Звонить по телефону.

— Куда это?

— В газеты, например. Надо же выяснить, что тут случилось?

— Шутишь все, — неодобрительно сказал Баклунд.

— Вот именно. — Монссон с отсутствующим видом смотрел в зал.

Там уже суетились журналисты и фотографы. Некоторые из них наверняка примчались сюда задолго до того, как явилась полиция, а кое-кто, вполне вероятно, сидел в баре или кафе как раз в момент выстрела.

— Но система требует… — начал Баклунд.

В этот момент в ресторан влетел Бенни Скакке. В свои тридцать лет он был помощником инспектора. Прежде он работал в Стокгольме в комиссии по особо опасным преступлениям, но ушел оттуда после какой-то сомнительной операции, которая чуть не кончилась бедой для одного из его начальников. Надежный и добросовестный, немножко наивный, Бенни нравился Монссону.

— Можешь взять себе в помощь Скакке, — сказал он.

— Стокгольмец, — с сомнением произнес Баклунд.

— Вот именно. И не забудь насчет примет. Это сейчас самое важное.

Монссон сунул изжеванную зубочистку в пепельницу и вышел в вестибюль к телефону.

Он быстро позвонил по пяти номерам, потом тяжело вздохнул и направился в бар.

— Бог мой, кого я вижу! — обрадовался бармен.

— Привет, — сказал Монссон, усаживаясь у стойки.

— Что будем сегодня пить? Или как всегда?

— Нет, только сок. Мне нужно подумать.

«Начало такое, что хуже некуда», — думал Монссон. Во-первых, Пальмгрен — фигура очень известная и значительная. Почему — сказать, конечно, трудно. Несомненно только одно: у него куча денег, он по меньшей мере миллионер. То, что в него стреляли в одном из лучших ресторанов, тоже не улучшает дело. Этот случай наверняка привлечет особое внимание. Сразу же после выстрела служащие гостиницы перенесли Пальмгрена в холл, соорудив ему временное ложе. Одновременно позвонили в полицию и в «скорую помощь». «Скорая» пришла очень быстро, забрала раненого и отвезла в больницу. Полиция же сначала не явилась. А патруль с рацией находился у вокзала, то есть в каких-то двухстах метрах от места преступления! Как это могло случиться? Правда, теперь уже известно как, но такие срывы не прибавят лавров полиции. Сообщение из гостиницы неправильно поняли: решили, что дело не спешное. Поэтому оба патрульных на вокзале устремили все свои помыслы на то, чтобы сцапать безобидного алкоголика. Только потом, когда позвонили еще раз, целое полчище полицейских во главе с Баклундом сломя голову понеслось в гостиницу. Расследование начали вести тоже совершенно безобразно. Сам же Монссон в это время сидел и пережевывал вместе с женой «Унесенных ветром» целых сорок минут. К тому же он выпил, и ему пришлось вызывать такси. Первый полицейский явился на место преступления только через полчаса после выстрела. Что касается Пальмгрена, неясно, в каком он состоянии. В больнице его обследовали и отправили к нейрохирургу, в Лунд. От Мальмё это километров двадцать, и машина еще в пути. В этой машине и один из главных свидетелей — жена Пальмгрена. За столом она, вероятно, сидела напротив мужа и могла близко видеть лицо стрелявшего.

Теперь прошел уже почти час. Потеряно время, а ведь каждая секунда дорога.

Монссон снова покачал головой и взглянул на часы. Половина десятого.

В бар вошел Баклунд в сопровождении Скакке.

— Сидишь? — удивился Баклунд, близоруко взглянув на Монссона.

— Как с приметами? — спросил тот. — Это надо быстро сделать.

Баклунд покопался в своем блокноте, потом положил его на стойку, снял очки и принялся их протирать.

— Вот, — быстро сказал Скакке, — что мы пока собрали.