Пастораль с городскими мотивами   ::   Седлова Валентина

А зачем? Лучше, чем есть, все равно ничего не отыщешь. А раз так, надо стиснуть зубы и терпеть. Но сегодня терпение Гельки подошло к концу.

— Вконец обнаглела, соплюха! — Расслабив туго затянутый галстук, шеф смерил Гельку презрительным взглядом. — Запомни: ты — сявка мелкая, и место твое там, где я тебе укажу! Рыпаться вздумала? Да ты хоть понимаешь, на кого пасть раззявила, мокрощелка?!

От ярости у Гельки перед глазами все поплыло. То, что шеф частенько использует в своей речи ненормативную лексику, а попросту говоря, смачно матерится, для нее новостью не было. Но оскорблять ее Захарыч не имел права! Да никакие деньги не стоят этих ежедневных унижений! Она лишится своего поста финансового директора?! И наплевать! Будто других компаний мало! Ее в любой фирме с распростертыми объятиями возьмут! Она свободно владеет двумя иностранными языками, у нее за плечами престижное образование и стаж работы на руководящей должности. Все, решено: к черту Захарыча, к черту контору! Думает, что он ее облагодетельствовал и она теперь ему в ножки кланяться должна? Перебьется, старый хрыч!

Развернувшись, Гелька выскочила от Захарыча, напоследок так припечатав дверь, что сверху упал небольшой кусок штукатурки. Пулей пронеслась по офису, вызвав недоуменные взгляды коллег, и влетела в свой кабинет. Отдышалась, прикидывая, что ей надо отсюда забрать. Ну, во-первых, трудовую книжку, благо, что с царящим в конторе хаосом нормального кадрового учета не ведется. Даже запись о приеме на работу ей пришлось самой себе писать. Остается только шлепнуть печать, чтоб потом сделать отметку об увольнении по собственному желанию, и все.

Во-вторых, фотографию со стола. Там они со Светкой, лучшей и единственной подружкой, стоят загорелые на пляже и хохочут прямо в объектив. Достать из ящика запас тампонов на черный, то есть на красный день. Нечего мужикам, которые будут наводить тут свои порядки, отпускать скабрезности при виде ее средств гигиены. Ежедневник, парадные туфли на высоких каблуках, запасные колготки, щетка для одежды…

Сумочка Ангелины быстро распухала по мере того, как хозяйка заталкивала в нее все новые и новые предметы. Когда Гелька, изрядно помучившись, запихала-таки туда же розового лохматого уродца, доселе восседавшего справа от монитора, сумочка обрела очертания напоминающие беременного бегемота.

Ну, вот и все! Посидеть на дорожку, да сматываться подобру-поздорову… Хотя… Просто уйти отсюда после того, как ее буквально с грязью смешали? Вот уж дудки!

Мстительно ухмыльнувшись, Гелька подключила к компьютеру флэшку от фотоаппарата и перекачала на нее клиентскую базу данных. А потом запустила процесс форматирования жесткого диска. Подтвердив запрос на уничтожение информации, она с чувством глубокого удовлетворения посмотрела, как побежали по экрану цифры: 1 %, 2 %… Теперь действительно все! Пускай попляшут без нее! Может быть, хоть тогда поймут, какого ценного специалиста обидели!

Домой ехать не хотелось. Гельке настоятельно требовалось сию же минуту излить душу близкому человеку, и она, выйдя на улицу, набрала номер Германа:

— Алло? Привет, это я!

— Здравствуй! — Голос Германа, как всегда, был ровен. Иногда Гельке казалось, что в его интонациях ровным счетом ничего не изменится даже от известия о начале Третьей мировой войны.

— Слушай, я с работы ушла!

— Что, удалось пораньше смыться? Никак начальство в командировку свалило?

— Да нет же, ты не понял! Я насовсем ушла и больше не вернусь! Даже трудовую книжку забрала, вот!

— А ты не поторопилась? Может, еще не поздно отыграть назад? — В голосе Германа прорезалось беспокойство.

— Гера, ты что?! — изумилась Гелька.