Поцелуй в темноте   ::   Сойер Мерил

Девять каратов!

Это его отрезвило. Однако она пожалела, что обмолвилась об огромном бриллианте, на котором настоял Брент. Дело было не в размере камня, а в Бренте. Ее подлинной добычей был он сам. Она до сих пор не привыкла к мысли, что он остановил свой выбор на ней, когда к его услугам были все женщины Сан-Франциско.

– Как вы ладите с Фаренхолтами?

– Прекрасно, – соврала она. – Чудесные люди!

Митч так взглянул на нее, что она почувствовала, что значит оказаться в шкуре свидетеля, попавшего под его перекрестный допрос.

– Вас не удручает, когда вас, с вашим-то успехом, отвергают несимпатичные вам люди по той причине, что вы недостаточно хороши для их сына?

Она едва не вспылила, но сдержалась, вспомнив, что Митч – специалист по части подковырок, с помощью которых он заставляет людей выкладывать все начистоту.

– С чего вы взяли, что они меня отвергают?

Он расплылся в своей неповторимой улыбке, делавшей его похожим на кровожадного хищника и заставившей ее пожалеть, что она сглупила и проглотила наживку.

– Причин хоть отбавляй, Начнем с вашего платья.

– С ним что-то не так? – Ройс посмотрела вниз; надевая платье без бретелек, она не думала, что ей придется танцевать. Ее грудь приподнялась вслед за поднятыми руками, так что соски вот-вот могли оказаться снаружи. Она попыталась опустить руки, но Митч не дал ей этого сделать. Он не сводил своих необыкновенно голубых, необыкновенно пристальных глаз с ее полуобнаженной груди.

– Мне видно, что вы ели на обед.

Она бы с наслаждением отвесила ему пощечину, если бы не танцующие совсем близко Диллингемы, не их подбадривающая улыбка.

– Кэролайн Рэмбо, давняя подружка Брента, не напялила бы такое платье.

– Конечно, не напялила бы! На чем бы оно у нее держалось?

Митч рассмеялся сугубо мужским, глубоким смехом, который ей захотелось сразу забыть. Она уже проклинала себя за то, что заставила его смеяться.

Диллингемы остановились рядом с ними.

– Что вас рассмешило?

Соображай быстрее, сказала себе Ройс. Ей на ум пришла одна шутка, не слишком ее устраивавшая, учитывая количество бездомных в районе залива Сан-Франциско. Однако медлить было некогда, иначе Арнольд Диллингем узнал бы, что рассмешило Митча на самом деле.

– Митч хочет помогать бездомным, вот я и рассказала ему о женщине, с которой ему следовало бы встретиться. Вместо плаката «Буду работать за деньги» она ходит с плакатом «Работа в обмен на секс».

Арнольд посмеялся и сказал:

– Это-то мне в вас и нравится, Ройс. Вы умеете подать с юмором любую тему, даже самую серьезную.

Ройс не находила в этом ничего забавного. Да это просто отвратительно! Кого Арнольд, собственно, хочет видеть в своем шоу – безвкусного клоуна или ведущую? Ей, наоборот, хотелось приобрести серьезность, бросить надоевшую легковесную писанину.

Арнольду же требовалась возмутительница спокойствия. В конце концов, он сделал состояние на телеканалах, без перерыва транслировавших полуинформационные, полурекламные программы с пропагандой разных способов обогащения, достижения успеха, обретения красоты и нарезания луковицы за 30 секунд с гарантией возврата денег.

Что бы сказал отец, если бы он дожил до этой минуты? Ты прирожденная писательница. В один прекрасный день ты проснешься знаменитой… Что ж, не исключено. В один прекрасный день. Пока же газета требовала от нее одного шутовства. Все ее серьезные статьи неизменно отвергались. Арнольд, по крайней мере, предоставлял ей шанс на рывок.

– Арни согласился, чтобы вы в программе спрашивали меня только о бездомных, – сообщил ей Митч, когда закончился танец. – Никаких вопросов о моей адвокатской практике, частной жизни… о моем прошлом.