Подари мне все рассветы   ::   Бэлоу Мэри

— Значит, ты считаешь меня лжецом? — холодно произнес он. — Он сказал, что обесчестит тебя, а потом посмеется в лицо французской сучке, которая считает себя лучше, чем он. Вот его слова, Жанна, сказанные младшему конюху в присутствии всех других слуг. Он так и сказал: «французская сучка».

— Нет. — Она покачала головой.

— Кто из вас первым упомянул о женитьбе? — спросил он.

— Я, — ответила она. — Я хотела, чтобы он знал, что я готова выйти за него замуж, несмотря ни на что.

— И он согласился?

— Да. В конце концов.

— Ах вот оно что? В конце концов? А о том, что любит тебя, он сказал первым?

— Нет. Но сразу же после того, как я сказала, что люблю его.

— Жанна, — сурово произнес отец. — Ты наивный ребенок. Любовь и женитьба не входят в его планы. Им движет только желание отомстить более респектабельным, чем он, людям. Ты для него «французская сучка». Ты думаешь, что я когда-нибудь забуду или прощу ему такие слова? Я избил бы его до полусмерти, если бы не был гостем в доме его отца. Но я обязательно поговорю с маркизом. Респектабельным людям небезопасно находиться рядом с таким парнем.

— Нет, папа. Прошу тебя, не говори ничего. Я не хочу, чтобы у него были неприятности.

— Ты останешься в своей комнате. Я скажу, что ты нездорова. Ни при каких обстоятельствах не выходи отсюда без моего разрешения. Ты поняла меня?

— Да, папа.

Она не поверила ничему из того, что он сказал. Он выдумал все, чтобы восстановить ее против Роберта, которого он, естественно, считал неподходящей для нее партией. Роберт любит ее. Он хотел бы жениться на ней, несмотря на то, что оба они знали о невозможности такого шага. Она не верит отцу.

Но, оставшись в тиши своей комнаты, она вспомнила, что он сказал о своей любви к ней только после ее слов, когда она упросила его сказать их тоже, и что он пытался избежать говорить о женитьбе на ней. Она вспомнила также, что его поцелуи становились с каждым днем все более продолжительными и страстными и что сегодня он прикоснулся к ее груди.

Насколько далеко он собирался зайти за три дня, если он вообще планировал свои действия? Или его слова и действия были спонтанными, как она и думала до сих пор? И тут ей вспомнилось, как он говорил, что им следует не предаваться несбыточным мечтам, наслаждаться оставшимися днями. Наслаждаться? Каким образом?

Ей вспомнились слова, которые он якобы сказал о ней в разговоре с младшим конюхом: «французская сучка». Не может быть! Но как мог папа выдумать такие слова? Или их выдумал младший конюх?

Сомнения терзали ее в течение бесконечно тянувшегося вечера и бессонной ночи. Ей не хватало жизненного опыта, чтобы разобраться в произошедшем. Она напомнила себе, что ей всего пятнадцать лет. Она ничего не знала о мужчинах, кроме того, что слышала от школьных учительниц, всегда подчеркивавших их коварство и постоянную готовность покуситься на невинность молодой леди. Папа же в отличие от них, до того как им пришлось бежать

в Англию от якобинского террора, долгие годы находился на дипломатической службе и побывал в нескольких странах. Папа обладал гораздо большим жизненным опытом, чем она. И он ее любит, и у нее нет причин сомневаться в нем.

Ее одурачили, потому что ей было всего пятнадцать лет и хотелось поскорее стать женщиной, хотелось, чтобы ее любили и восхищались ею.

Роберту исполнилось семнадцать лет, он был почти мужчиной. Как, должно быть, он смеялся над ней! Как, наверное, радовался возможности воспользоваться тем, что она так щедро предлагала! Как он, наверное, мечтал о тех последних днях перед отъездом, когда отчаяние от неизбежного расставания заставит ее допустить еще более серьезные вольности! О да, он мог бы действительно насладиться оставшимися днями. Она возненавидела его.