Преодолевая препятствия   ::   Робертс Памела

Холодно простившись с Джонни и потратив еще несколько минут на равно неудачную беседу с еще одним знакомым механиком, хозяйка мотеля приуныла. Похоже, выполнить данное постояльцу обещание не удастся…

Перед ее внутренним взором снова встало его лицо — красивое, с сильными, ярко выраженными чертами, с высоким лбом, прямым носом, пронзительно-синими глазами и твердой линией рта.

И фигура… Господи, какая у него фигура! Эти плечи, эта шея, эти руки… Не говоря уж об узких бедрах, подчеркнуто обтянутых потертыми джинсами… Она едва не застонала, но сдержалась, тряхнула головой, прогоняя взволновавший ее образ.

Обычно Габриелле Маскадо было несвойственно предаваться сладострастным мечтам о первом встречном, вовсе нет. Но этот парень…

Она даже самой себе боялась признаться в том, о чем думала, глядя на него.

— Не сходи с ума, девочка, — строго сказала она вслух. — Даже помышлять не смей о нем. Вспомни-ка лучше, чем такие дела кончаются.

Но разумные слова едва ли были услышаны ее внутренним «я». Потому что не прошло и пяти минут, как она оделась, отыскала ключи от машины и двинулась в том направлении, что указал ее гость, пытаясь убедить себя, что движет ею всего лишь совершенно естественная для хозяйки мотеля забота о благополучии постояльца.

Отыскав на темном пустынном шоссе брошенный автомобиль, Габриелла включила фары и вышла из кабины. Ледяной ветер тут же пронизал ее до самых костей. Она поежилась.

Ну и погода! Ну и осень в этом году! Чего же тогда ждать от января и тем более февраля? Ее внезапно охватила тоска при мысли, что еще одну зиму придется провести вот так, коротая вечера у телевизора, ожидая редких случайных проезжих и лишь изредка позволяя себе провести пару-тройку часов в кафе в соседнем городке. А может, и не одну…

На глаза навернулись слезы, горло судорожно сжалось, но Габриелла взяла себя в руки и отказалась поддаваться пагубной жалости к самой себе. Она пошла к багажнику, отыскала буксировочный трос и начала соединять две машины. Через минуту пальцы окоченели и перестали сгибаться, но она подула на них и продолжила. Наконец ей удалось приладить трос к своему «олдсмобилю», но вот к «доджу» никак не получалось. Пришлось возвращаться в кабину, заводить мотор, включать печку и отогревать негнущиеся пальцы. И снова вылезать наружу, несмотря на завывающий ветер, и снова становиться на колени и шарить под бампером, сдирая кожу и проклиная все и всех на свете. И снова возвращаться в свою машину и отыскивать фонарь, и опять опускаться на колени. Со светом дело пошло легче, и через пару минут упрямый крюк сдался и встал на место. Ну наконец-то!

Дотянув обездвиженный «додж» до мотеля, Габриелла вбежала внутрь и кинулась в свою квартиру на втором этаже, мечтая о ванне, полной горячей воды.

— Габби, это ты? — послышался скрипучий голос. — В чем дело? Что ты тут делаешь в такое время? Кто остался внизу, у конторки? Сколько сегодня посетителей?

Она остановилась как вкопанная. Вот тебе и погрелась!

Приоткрыв дверь в спальню, молодая женщина негромко, но раздраженно ответила:

— Полно тебе, папа, во все лезть. Ну что за охота? Будто и так не знаешь, что делать сейчас внизу совершенно нечего. И внизу никого, кроме меня, не может быть. С таким доходом странно, что мы еще управляемся. Ради чего я провожу свои ночи кое-как, сплю не в постели, а в кресле, словно ожидаю каждую минуту бешеного наплыва туристов? Ради ста двадцати — ста тридцати долларов в неделю. А то и меньше. Сколько посетителей? Сколько посетителей? — передразнила она. — Один! И тот заблудился на шоссе, поэтому и наткнулся на нас. Все, отец, хватит! Оставь меня в покое! Не выводи из себя!

— Ну-ну, не кричи на старика, детка, — перепуганно забормотал тот же голос. — Знаю-знаю, что дела идут неважно.