Преступный викинг   ::   Хилл Сандра

Взяв пять металлических прутьев он перекрутил их в некое подобие каната, а потом стал отбивать молотом, поворачивая до тех пор, пока они не превратились в смертельное оружие. Он объяснил, что на весь сложный процесс изготовления одного меча требуется сто часов и отчасти поэтому викинги настолько ценили свои мечи, что давали им имена, например Гадюка или Крепкая нога.

Пока машина медленно ехала вдоль улицы, в воздухе витали звуки любимой в средние века музыки. На примитивных, вырезанных из сосны флейтах играли светловолосые мальчики. Да и все на выставке были блондинами — от платиновых до огненно-рыжих. Высоченные мужчины щеголяли любовно расчесанными бородами, усами и длинными, до плеч, волосами. Многие женщины были с косами, только у одних они были на виду, а другие прятали их под аккуратные головные уборы.

Ремесленники работали возле домов. Вырезали деревянные чаши или полировали янтарные украшения. Внешне они совсем не походили на грабителей, насильников и убийц мирных жителей, как было принято изображать викингов.

Рейн глубоко вздохнула, узнавая запахи свежей соломы, деревянных стружек, дымка из камина и соленый запах моря, забивавшие неприятные запахи средневекового города.

После часовой экскурсии по музею викингов Рейн с матерью вышли в коридор и стали разглядывать рисунки и фотографии, сделанные во время археологических раскопок.

— Ох! — вскрикнула Руби, остановившись как вкопанная.

Они подошли к большой картине, написанной маслом и изображавшей битву под Бруненбургом в 937 году, которая окончательно и бесповоротно положила конец владычеству викингов в Нортумберленде (об этом говорила табличка под картиной). Темный век рыцарства сражался на плоской вершине вулканического холма возле Ферст-Солвей. На огромной картине были детально выписаны тысячи павших воинов, в том числе пять королей и семь знатных викингов: сын короля скоттов Константина, два его кузена, два графа и два епископа короля саксов Ательстана.

Мать что-то говорила, но Рейн ничего не слышала. Она вся дрожала, покрываясь противным холодным потом, к тому же от нестерпимой головной боли она закрыла глаза. Слезы градом катились по ее лицу.

Ночные видения Рейн воплотились в реальность. Многие годы в своих снах, как в страшной головоломке, она видела эту битву — пропитанную кровью землю, зияющие раны, вопящие лошади, отрубленные руки и ноги. Не удивительно, что она стала пацифисткой, противницей всех без исключения войн как вопиющей бессмыслицы, наглядевшись на эту человеческую трагедию.

Один из людей в центре картины был ей хорошо знаком. Светловолосый гигант стоял, широко расставив ноги, обутые в плетеные кожаные сандалии. Вокруг него были люди в таких же сандалиях и еще в металлических шлемах, и только у красавца-викинга длинные платиновые волосы рассыпались по плечам, отданные во власть ветра. Кровь сочилась из-под доходившей до икр кольчуги и капала со щита и меча, которые он держал в руках, простертых с мольбой к мрачному серому небу, как будто он в отчаянии взывал к Одину. Его лицо привлекало к себе Рейн, затягивало ее в картину битвы, в центр ужасного водоворота. Она отступила, стараясь освободиться от магнетического притяжения картины, которое не на шутку испугало ее.

Лицо Руби побледнело, губы задрожали, и она воскликнула:

— О Боже! Ведь это Селик!

— Селик? — хрипло переспросила Рейн, едва сдерживая волнение. — Кто этот Селик?

— Неужели ты не помнишь? Я рассказывала тебе о юном рыцаре, который был с твоим отцом Торком.

— О нет! Не надо опять этого путешествия во времени!

Тем не менее Рейн открыла глаза и стала украдкой рассматривать центральную фигуру на картине.

— Ты о том красивом повесе, который соблазнял всех женщин, дразнил тебя и куролесил вместе с детьми?

— Ну да. Он был очень хорош, ну просто бог. И такой обаятельный. Стоило ему улыбнуться, и женщины таяли.