Призраки озера   ::   Робардс Карен

И вот он снова один на один со своим птенчиком…

Он терпеливо ждал, пока женщина вернется к себе, а сердце колотилось сильнее и сильнее. Когда Луиза ушла, он еще немного подождал, вслушиваясь в размеренное дыхание ребенка, и наконец решился открыть дверцу шкафа…

На следующее утро, когда Луиза пришла будить дочь, чтобы не опоздать к десятичасовым занятиям, девочка все еще была в постели. Мелисса лежала, откинувшись на спинку и натянув до подбородка одеяло.

– Пора вставать, соня, – окликнула дочь Луиза. Мисси обычно просыпалась рано, и то, что она все еще спит, могло означать начало нового периода в ее жизни. Того самого, который, возможно, покончит и с ночным недержанием. С улыбкой Луиза сдернула с девочки одеяльце.

Смех ее оборвался мгновенно, а улыбка еще какое-то время оставалась на лице, постепенно тая, – гак исчезает, постепенно сжимаясь, спущенный воздушный шарик. Отказываясь верить, моля всех богов и все силы, злые и добрые, чтобы догадка не подтвердилась, Луиза схватила руку девочки.

Тело было холодным, окоченевшим. Скованным холодным дыханием смерти.

Мисси была мертва.

На следующей неделе «Нью-Орлеан таймс» вышла с огромным заголовком на первой полосе: «Известный педиатр из Батон-Руж признан виновным в убийстве своей семилетней дочери».

Это произошло 6 мая 1969 года.



Глава 2

Призраки… Казалось, они витают повсюду в эту влажную летнюю ночь. Их белесые полупрозрачные тени парили над старым кладбищем, раскинувшимся на утесе у озера, прятались за испанским мхом, свисающим с переплетемных ветвей кипарисов, стрелами устремившихся ввысь над чернильной гладью озера. Они о чем-то шептались, и слова, словно капли воды, просочившиеся сквозь туман, тут же растворялись в других, более осязаемых ночных звуках. Беги прочь. Убегай, твердили они. Существуют они на самом деле, или их породили ночь и воображение, кто знает? Да и какая, собственно говоря, разница?

Стояла влажная, жаркая ночь 19 августа 1999 года. Пятница или, скорее, уже суббота – десять минут второго. Душная, влажная ночь, которая обычно окутывает мыс Ку-пи-Париш в августе. От этой влажной духоты кучерявятся мелким барашком или свисают, как пакля, пряди волос. Из-за нее покрываются испариной тела, она выматывает душу и заставляет бушевать страсти, порождает тучи москитов и затягивает воду отвратительным зеленым ковром плавучих растений, зовущимся ряской.

Изнуряющая духота плантации Ла-Анжель. Объяснимая, понятная духота: к югу тянутся болотистые земли Луизианы, к западу – река Атчафалайя, а к востоку несет свои воды могучая Миссисипи. Духота, наделенная своими собственными ощущениями, своим запахом, своим вкусом.

Наконец-то я дома, думала Оливия Моррисон, вдыхая неясные ароматы, соединившие в себе запахи гниения, болотной воды и растений, буйствующих в эту пору. Этот запах всколыхнул в ней воспоминания раннего детства. Она хранила в себе и одновременно пугалась этих воспоминаний, ведь если быть честной, был ли этот дом поистине ее домом?

– Мы уже пришли, мама? – Усталый голосок, донесшийся откуда-то из-под ее локтя, был едва слышен среди окружавших их звуков ночи.

– Почти.

Оливия взглянула на восьмилетнюю дочь со смесью нежности и тревоги. Сара едва держалась на ногах от усталости, поникнув всем тельцем, как увядший цветок. Под карими, обрамленными пушистыми ресницами глазами девочки залегли глубокие тени. От усталости глаза казались особенно огромными, а обращенное к матери личико бледным. Пряди каштановых волос, которые девочка все чаще и чаще откидывала назад нетерпеливой рукой, от влаги превратились в кудряшки, прилипнув к влажной коже шеи и лба.