Роковой выбор   ::   Холт Виктория

Обряд совершал Гилберт Шелдон, бывший в то время архиепископом Кентерберийским, человек такой внушительной и суровой внешности, что, наверное, вогнал бы меня в трепет, если бы не присутствие моего отца.

Младенца назвали Анной в честь нашей матери, и в положенное время она тоже очутилась в детской в Твикнеме.

* * *



Дом в Твикнеме принадлежал моему деду – отцу моей матери – графу Клерендону. Я понимала, что он был очень важной особой, хотя и очень редко его видела. Был у меня еще и другой дедушка, чье имя всегда произносили шепотом, потому что он умер, и, хотя я была очень маленькая, я знала, что с его смертью связано что-то страшное.

Некоторые называли его мучеником. Позже я узнала, что он был королем и что нехорошие люди отрубили ему голову. Я всегда содрогалась, проезжая мимо того места в Уайтхолле, где совершилось это страшное дело.

Я все больше привязывалась к моей маленькой сестре. Анна была спокойным ребенком. Она редко плакала и охотно улыбалась. Она любила поесть, и всем это нравилось. Проводила с ней много времени и считала ее своей дочкой. Ей нравилось, когда я сидела у ее колыбели. Когда я протягивала ей палец, она крепко хваталась за него своей пухлой ручкой, и это доставляло мне удовольствие.

И вдруг мирная жизнь в Твикнеме нарушилась. Повсюду царило смятение; поднялась беготня; все говорили, перебивая друг друга. Мне, конечно, понадобилось узнать, что произошло.

Я услышала, что одну из горничных нашли мертвой в постели. Ничего таинственного в этом не было. Считалось, что в Твикнеме мы в безопасности, но страшная чума, косившая население Лондона, настигла и нас.

– Чума! – Это слово было у всех на устах.

Прибыли мои родители. Отец подхватил меня на руки. Мать осматривала Анну и моего брата. Отец осмотрел меня.

– Слава Богу! – воскликнул он. – Мэри здорова. А как Анна и мальчик?

– Все хорошо, – отвечала мать.

– Нельзя терять время. Мы должны немедленно выехать.

И следующее мое воспоминание – это дорога из Твикнема в Йорк.

* * *



В Йорке я была счастлива. Время шло незаметно. Мы видели родителей чаще, хотя отец подолгу отсутствовал иногда, и эти периоды были невыносимы. Флот в это время находился у восточного побережья, и отец тоже вынужден был находиться там.

Помимо чумы, в это время шла еще и война. Мы об этом мало что знали в Йорке, пока не услышали о славных победах у Лоустофта и при Соулби.

Впоследствии эти названия всегда вызывали у меня чувство гордости, поскольку вместе с ними упоминалось имя моего отца. Он командовал флотом, разгромившим наших злейших врагов – голландцев. Я любила слушать о подвигах отца. Мне было только жаль, что ему приходилось уезжать так далеко от нас, чтобы совершать эти славные дела. Я слышала, как кто-то из прислуги сказал: «Эти победы просто вливают в нас силу, а видит Бог, как она необходима нам в это страшное время».

Я мало знала о бедствии, постигшем страну и опустошившем столицу. Для меня это только значило поспешный отъезд из Твикнема в Йорк, где я больше видела своих родителей. Уже много времени спустя я услышала рассказы о красных крестах на дверях зачумленных домов и надписях: «Господи, смилуйся над нами», о зловещих повозках, колесивших по улицам и мрачных возгласах: «Выносите своих покойников», о сваленных в эти повозки телах и вырытых за городом общих могилах, в которые без разбора складывали окоченевшие трупы.

Также с опозданием я узнала и об ужасной трагедии, последовавшей за чумой: о страшном пожаре, при котором Лондон выгорел почти что дотла. Я услышала все жуткие подробности о горящих домах, о воплях, о погорельцах, взбиравшихся на речные суденышки со своими немногочисленными пожитками. Слушая все это, я представляла себе двух братьев, которые без париков, с засученными рукавами, обливаясь потом, отдавали приказания и наблюдали за тем, как взрывали дома, чтобы не дать пожару распространиться дальше.