Счастливая ошибка   ::   Николз Линда

И теперь, снова и снова разглядывая свое лицо на обложке брошюры, Джейсон с удовлетворением думал, что правильно сделал, прислушавшись к совету редактора. Программную речь он сочинил блестящую, брошюра с научными материалами выглядела внушительной, и сам он на обложке излучал бодрость и оптимизм. Вот только…

Вспомнив о том, что ему так и не удалось поразить съехавшихся на симпозиум коллег своей речью, доктор Голдинг печально вздохнул и отложил брошюру. Какая ирония судьбы: вокруг кипит жизнь, симпозиум продолжается, а он валяется здесь, в больничной палате! Нет, конечно, Моника права, утверждая, что этот симпозиум не последний в его жизни, но все равно очень обидно. А вот с чем Джейсон решительно не может согласиться, так это с ее не лишенным ехидства замечанием, будто он принял приглашение выступить на конференции лишь затем, чтобы утереть нос некоторым коллегам. Особенно бывшим коллегам, которые всегда делали вид, что не замечают его научных успехов и стремительного карьерного роста. И еще: Моника расценивала его выступление на симпозиуме как своеобразную месть завистливым недоброжелателям, упорно не замечающим его достижений.

А завидовать и в самом деле было чему! Во-первых, сам президент ассоциации прислал ему приглашение выступить с программной речью. А во-вторых, с интервалом в шесть месяцев доктор Голдинг выпустил две книги, каждая из которых сразу попала в список бестселлеров, печатающийся в „Нью-Йорк тайме“, и вскоре должна выйти в свет третья – в следующем месяце.

И вдруг такая напасть! Сердечный приступ, так некстати и не к месту случившийся!

– Ваши коронарные артерии на восемьдесят пять процентов закупорены, – сообщил ему врач после внимательного осмотра и изучения всяческих анализов.

– Но есть же средства, как их откупорить? – спросила Моника, и Джейсон, услышав ее вопрос, с неприязнью подумал, что некоторые люди совершенно не стесняются своего невежества.

– Разумеется, есть, – с улыбкой ответил врач. – И мы их применим.

„И вот завтра они будут их применять, – угрюмо вздохнув, мысленно констатировал доктор Голдинг. – Будут делать нечто вроде хирургической операции“.

Новая волна жалости к себе захлестнула его, и он, закрыв глаза, со страдальческим видом принялся вспоминать, какие еще неприятности, кроме сердечного приступа, лишившего его возможности блеснуть речью перед коллегами на симпозиуме, отравляют ему жизнь. Дом в Пасифик-Хайтс, который до сих пор так и не продан, и новая книга, издание которой задерживается до следующего месяца. Что же еще? Пожалуй, и этого достаточно.

Буквально на днях Моника долго убеждала его, что неприятности эти ничтожны и на них не следует обращать внимания, но настроение мужу ей поднять так и не удалось. Правда, надо отдать должное Монике: говорила она убедительно. Симпозиум – не последний в его жизни, дом рано или поздно найдет своего покупателя, а затянувшийся выпуск книги лишь подогревает интерес у будущих читателей. Моника даже напомнила Джейсону, что у него есть она, жена, и вдвоем всегда легче справляться с проблемами, однако…

– Ну вот, нашла! – Голос Моники вывел доктора Голдинга из задумчивости.

Он открыл глаза и увидел, что жена протягивает ему огрызок карандаша и клочок бумаги, на котором вряд ли уместилась бы даже пара слов.

– Лучше поздно, чем никогда, – сделав трагическое лицо, сказал он. – В данном случае эта пословица неверна.

– Почему?

– Я забыл, какую мысль хотел записать.

– Бывает. Извини.

Джейсон взглянул на Монику: губы плотно сжаты, выражение лица бесстрастно, но тон, которым она произнесла последнюю фразу, свидетельствовал о том, что она еле сдерживает раздражение.