Последний вампир   ::   Зайцев Михаил

Она запомнила пару рассказанных им анекдотов и то, как Альбертович хвалился, что, дескать, последние сорок лет и в жару, и в холод, и в слякоть, и в засуху начинает день с бега. Бежит трусцой по Новоясеневскому проспекту навстречу первым прохожим, из дому выбегает ровно в пять, возвращается не раньше шести и в душ, в контрастный. Очевидно, астролога Яна немой перехватил как раз во время утренней пробежки. Молодчика Стаса и старичка Яна, обоих подвела привычка жить по графику, по режиму.

Здоровье в тщедушном теле, вопреки общеизвестной поговорке, к сожалению, к величайшему, далеко не всегда гарантирует здравие и закалку духа. Вернувшийся в сознание при участии и сочувствии доктора Льва, Ян Альбертович сразу же уполз в угол и контактировать с сокамерниками отказался категорически. Максимум, чего добился от шокированного дедушки Лев Юрьевич, так это витиеватой матерной тирады вкупе с одним-единственным цензурным словом «отстань».

Процитировав цензурное «отстань», Лев Юрьевич возвел очи горе, уставился на белоснежный шар под потолком, указал на плафон пальцем и собрался было вновь говорить, но его опередил Стас:

— Опять будешь грузить про скрытые камеры, доктор? — Стас ловко подпрыгнул, дотянулся кончиками пальцев до потолка. — Достану, нормально. Помнишь, доктор, я ночью предлагал шарик расфигачить? Помнишь, ты пугал, типа, если в шарике аппаратура, может от сотрясения контакты замкнуть, может пожар случиться, помнишь? Я чего сообразил прямо щас — если за нами реально подглядывают, тогда спасут, если я его расфигачу и там заискрит, если реально загорится, маза фака.

— Пожалуй... — Лев Юрьевич задумался, вежливая улыбка стаяла с его одутловатого лица, исчезли проталины на щеках, по лбу пробежала поземка морщин. — Пожалуй, мысль интересная. Пожалуй, стоит ее обмозговать как следует...

— Чего мозговать-то? — Стас плюхнулся тугой задницей на пол. — Чего напрягаться? — Стас схватился за кончики шнурков на правой кроссовке. — Отойди-ка с центра, доктор. Сниму тапочку и расхерачу им шарик, чтоб изоляция была.

— Не стоит спешить, уважаемый Стас, вы...

— А чего ждать-то?!. — Станислав потянул шнурок, глянул на матовый плафон, примериваясь. — Если там чего полыхнет, на крайняк, вода есть, сами затушим.

Игнат давно осушил бумажный стаканчик, давно сидел, облокотившись спиной о фанеру, молча слушал, мотал на ус. Доселе информация наматывалась на воображаемый ус легко и непринужденно, но сейчас заклинило, и пришлось переспрашивать, уточнять:

— Я правильно понял — вы, Лев Юрич, подозреваете, что в плафоне под потолком находятся видеокамеры и за нами ведется скрытое наблюдение, да?

— Лично я допускаю такую возможность, — ответил Лев Юрьевич, с опаской глядя на Стаса. — Уважаемый Станислав, вода является проводником электрического тока. Водой опасно брызгать в...

— Карамба! Шнурок порвался! Не бухти под руку, доктор! Сказал, расхерачу шарик, значит, я его расхерачу. Точка!

Лев Юрьевич развел руками, пожал плечами, сместился от центра помещения ближе к Игнату.

— А кто, по-вашему, Лев Юрич, за нами наблюдает? — спросил Игнат, прикидывая, сможет ли он, Игнат Сергач, справиться с молодым атлетом, ежели возникнет необходимость?

«Нет, не справлюсь, — честно признался себе Игнат. — Впрочем, пока, хвала духам, нет надобности рисковать здоровьем. Ну, разобьет оболтус плафон, ну и что?..»

— У Льва Юрьевича теория, — произнесла Ангелина, ответив за доктора. — Все мы, согласно теории Льва Юрьевича, невольные участники телевизионного шоу.

Ангелина зевнула, прикрыла рот узкой ладошкой, как всегда, изящно.

— Да, да, я допускаю, что все это подстроили телевизионщики, — мелко закивал доктор и заговорил быстрее, как бы торопясь изложить свою теорию, пока она не разбилась вместе с плафоном.