Список женихов   ::   Александер Виктория

Напряжение, которое она испытывала во время их первой короткой встречи наедине, исчезло, и теперь она чувствовала себя свободно и раскованно. — Очень нравится.

— Вы говорили, что картину прислал вам брат?

— Да. Это нечто вроде сюрприза. Мы с Томасом никогда не были особенно близки. У старших братьев, которым суждено унаследовать титул — в данном случае титул герцога и связанную с ним огромную ответственность, — особо нет времени для младших сестер. Но мы с братом любим друг друга. — Джиллиан посмотрела на Ричарда примерно с тем же выражением, с каким только что смотрела на картину. — Я полагаю, вы знакомы с Томасом?

— Мы вместе учились в школе, — ответил Ричард так, словно это не имело ни малейшего значения: в данную минуту он был не уверен, хочется ли ему отколотить будущего герцога Роксборо или обнять его. Постаравшись, чтобы голос его звучал как можно непринужденнее, спросил: — Вы знаете художника?

— Я не знакома с ним лично, однако очень много слышала о нем в последнее время. Кажется, этот господин умеет управляться с женщинами не хуже, чем со своей кистью. Судя по имени, он француз.

— Правда?

— Его зовут Этьен Луи Туссен.

— Да, пожалуй, он становится популярным.

— Я хотела бы пригласить его к себе, но он, похоже, настоящий затворник. — Еле заметная улыбка тронула уголки ее губ. — Несмотря на его скандальную репутацию, я не знаю ни одного человека, который был бы с ним лично знаком.

— Даже леди Форестер?

— Даже леди Форестер. — Джиллиан рассмеялась, и этот мелодичный смех эхом отозвался в ушах у Шелбрука. — Как, милорд, я вижу, вы улыбаетесь!

— Неужели? — Ричард широко раскрыл глаза в комическом изумлении. — Как это могло случиться? Должно быть, я на минуту забылся. Приложу все усилия, чтобы такое не повторялось.

— До сих пор я не замечала, чтобы вы улыбались.

— А я не предполагал, что вы меня вообще замечаете.

Очаровательный румянец окрасил щеки Джиллиан, однако она никак не отозвалась на замечание Ричарда и продолжала:

— Лели Форестер считает вас загадочным. Она подозревает, что у вас есть какая-то глубокая, сокровенная тайна.

— Постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы не разочаровать леди Форестер. К тому же я предпочитаю, чтобы во мне видели хранителя сокровенной тайны и ничего не знали об истинных обстоятельствах моей жизни, весьма скучных и обыденных. — Шелбрук снова повернулся к картине. — Кстати, художник, создавший это полотно, безусловно, хранит немало тайн. И все они, несомненно, сокровенные.

— Несомненно. — Джиллиан изучала полотно с критическим видом человека, которому дано отличать хорошее от плохого в искусстве, а Ричард искоса наблюдал за ней. — Здесь много страсти. Не сдерживаемой ничем. Страсти, порожденной любовью к жизни. Покоряющей. Почти неотразимой. Я полагаю, у этого художника большое будущее.

— Вы так думаете?

Джиллиан задумчиво кивнула. Она на полголовы ниже его ростом, фигура у нее более пышная и соблазнительная, чем ему раньше казалось, но ведь он никогда не стоял рядом с ней. Он познакомился с Джиллиан до того, как она вышла замуж, а тогда она была юной девушкой — только-только со школьной скамьи.

Теперь перед ним женщина в самом расцвете классической английской красоты: золотистые волосы, нежная белая кожа. И женщина умная, что делает ее еще более привлекательной. Женщина, способная привлечь внимание любого мужчины. Даже обладающего сокровенными тайнами.

— Мне понравилось, что вы сказали об этой картине. О душе Бога.

— Я мало разбираюсь в искусстве, — ответил он, пожав плечами.

— Но вы чрезвычайно проницательны.

— Вовсе нет. Я, например, даже отдаленно не в состоянии предположить, в чем может состоять ваше деловое предложение.

Раскованность Джиллиан исчезла в мгновение ока.