Страх перед страхом   ::   Малышева Анна

Мать продолжала выговаривать ей по инерции, прекрасно сознавая, что лишь задерживает и без того опаздывающую дочь:

– Конечно, отец получает достаточно, но ты обрати внимание, как он пашет! На работу встает чуть не в шесть утра, вечером возвращается бог знает когда! Выходных у него – добро если два дня в месяц! Он же измотан совершенно, думаешь, ему бы не хотелось выспаться?! А ради кого он не спит?

Ради тебя, между прочим! Чтобы ты могла учиться, чтобы у тебя…

Ирина неожиданно перебила ее – обычно она выслушивала все нотации, не моргнув глазом, как будто погрузившись в оцепенение:

– Ладно, мам, сто раз слышала.

– Что?!

Татьяна знала за собой этот грех – неумение остановиться в нужную минуту. Но и на этот раз ее понесло. Ирине припомнились все подарки, сделанные в последнее время. А также летняя поездка в Болгарию – как раз после вступительных экзаменов. А также каракулевая шубка, купленная этой зимой. И обещанное после весенней сессии (разумеется, успешно сданной) золотое колечко с бриллиантом (разумеется, разумных размеров). Ирина слушала, то и дело страдальчески морщилась и наконец резко махнула рукой:

– Мам, если бы я знала, что ты мне будешь колоть глаза всем этим, я бы ничего не взяла!

Татьяна отвернулась к окну и сделала глубокий вдох. Взглянула на часы… Ну все, дочка точно опоздала, причем серьезно… Преподаватель не пустит ее на лекцию, так стоит ли ехать к первой паре? Она обернулась, чтобы сказать это Ире, но той уже на кухне не было. Хлопнула входная дверь, и через несколько минут Татьяна увидела в окно, как дочь бегом пересекает двор. И конечно, оделась она опять не по погоде – тонкая куртка без подкладки, легкие туфли… На плече у нее болталась сумка, по виду – тяжелая. В этой сумке царил вечный беспорядок. Ира имела обыкновение таскать с собой совершенно ненужные вещи: давно прочитанные книги, полупустые бутылочки с пепси, зонтик – в солнечную погоду…

Дочь скрылась в подворотне. Обычная утренняя размолвка, обычное начало долгого дня, где не слишком много радостей, но и горя немного… Все обычно. Все, кроме того, что Ира вдруг огрызнулась.

Раньше она выслушивала ее куда терпеливее.

Татьяна резко повернулась в постели и села.

Муж что-то простонал и тут же затих, плотнее вжавшись в подушку. Может, ему приснился третий, сокрушительный гол, уничтоживший все шансы «Манчестера» на победу. Она встала, не зажигая света, прошла на кухню. На холодильнике валялась пачка сигарет – семейная пачка. Курили в доме все, но понемногу, от случая к случаю.

Ирина тоже – мать как-то застала ее на кухне с сигаретой, дочь пускала дым в приоткрытое окно.

Ругать не было смысла, раз уж начала… С тех пор как и дочка начала курить, пачка разлеталась за неделю. А раньше ее хватало на полмесяца.

Татьяна вытащила сигарету, взяла с плиты спички. Щелкнула выключателем телевизора, на экране засветилась цветная рамка. Переключила на другой канал – там уже шла какая-то утренняя передача.

Шесть часов. Телефон работал. Молчание дочери ничем нельзя было объяснить. Она или не могла позвонить, или не хотела.

"Неужели из-за того, что я ей наговорила? – подумала женщина, чувствуя, как в груди снова поднимается холодный тошнотворный страх. – Но это же чепуха, она слыхала все это раз сто… И должна понимать, что я говорю не со зла, просто устаю на работе, переживаю за отца… Так выкладывается, бедняга, иногда кажется совсем старым, а ему всего сорок один… И сколько мы с ним уже не занимались любовью – я даже не помню… А как к нему подступишься, если у него даже глаза после ужина не открываются! Телевизор – и подушка. И все радости.

И она все это понимает, даже без слов… Жалеет отца. Она ведь добрая девочка, в сущности…"

Она раздавила сигарету в чугунной пепельнице-черепашке.