Такая милая пара   ::   Йеллин Линда

На улице случайно встретили жену Веса. Та говорила, что с удовольствием повидалась бы со мной, если бы я приехала в Спрингфилд.

Засунула письмо подальше в ящик стола.

Однажды в полдень очередного тоскливого выходного я мрачно вглядывалась в ледяную глыбу свежезамороженной рыбы, молясь про себя, чтобы она поскорее оттаяла, когда зазвонил телефон.

– Привет? – я услышала голос свекрови. В интонации ее голоса прозвучал скорее вопрос, а не приветствие. Она рассказала, что помидоры никак не краснеют – видимо, их слишком поздно посадили. Сообщила, что у нее кончилась пряжа для вязания. Узнав, чем я занимаюсь, тут же выдала рецепт – как помочь делу. А еще она сказала, что единственное ее занятие в последнее время – рассматривать старые фотографии Майкла и читать его письма из Вьетнама.

Неожиданно с другого аппарата в разговор включился Гордон. Норма тут же повесила трубку.

– А ты знаешь, друзья наградили его почетным дипломом путешественника! Я вставил его в рамку и повесил в гостиной. И большую часть дня, когда свободен, я смотрю на него и вспоминаю Майкла.

– Я тоже так поступаю. Все время думаю о нем.

А еще через месяц я получила посылку, в которой находилась заветная шкатулка. Внутри лежала записка, написанная разборчивым почерком Нормы: «Мы сделали все, что могли».

Обычно Майкл держал ее на туалетном столике, строго на одном определенном месте. Каждый вечер, возвращаясь с работы, он выгребал в нее мелочь.

И было в этой деревянной шкатулке, наполненной мелочью, нечто заставлявшее меня ощущать себя такой замужней...

Я выходила замуж в надежде обрести покой и постоянство, страстно желая обрести тот эмоциональный фундамент, который, казалось, только Майкл и мог создать для меня. Не слишком ли много я стремилась получить? Мысленно я связывала воедино все самые лучшие моменты нашей жизни и задавалась вопросом: «Так почему же мы разошлись». И никак не могла найти достаточно серьезной причины.

Я все еще чувствую, как будто я должна помогать ему, как будто он все еще где-то в другом городе. Что он все еще среди нас. И до сих пор есть еще что-то, что я могу для него сделать.

Я поставила шкатулку на ночной столик, разыскала нашу с Майклом фотографию, где он счастливо улыбался. Шапочка прикрывала его лысину. Я стояла у него за спиной, выглядывая из-за плеча. Мои ладони покоились в его руках, как бы отгораживая любимого от остального мира.

Он был прекрасен!

Я вставила фото в старинную серебряную рамку – подарок Майкла на Рождество! А потом взяла телефон и набрала знакомый номер телефона в Спрингфилде.

Ответила Норма.

– Привет, мам, – сказала я. – Хотелось бы знать – можно ли составить вам компанию в эти выходные?

– О да, конечно, можно! – радостно вскричала она. – Я приготовлю желе.

Во взятой напрокат машине было жарко, как в раскаленной печке, и даже кондиционер не мог спасти положения. Похоже, он только делал вид, что работает. Так что, выехав за город, я его мстительно выключила и опустила стекла. С трудом разыскала по радио нечто отдаленно напоминающее джаз и врубила это на всю катушку. Проносившиеся вдоль дороги поля были покрыты молодой пшеницей, которая колыхалась в одном ей известном ритме. От этого становилось немного легче. Было что-то успокоительное в виде этих огромных полей, которые будут колоситься здесь год за годом... Я кинула взгляд на спидометр. Норма, наверное, уже ставит на стол приборы и раскладывает салфетки. Гордон расхаживает по грядкам, собирая помидоры для салата.

И если я прибавлю газу, то смогу добраться до них уже к полудню.