Последняя роль   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

Смотрите, не провороньте!

Плетнев отключил связь и сунул телефон в карман.

Митрохин раздражал его все больше. Во всем его облике, в его манере улыбаться, смеяться, сморкаться и вести разговор было что-то нечистое… лживое, что ли.

Есть такой разряд людей: поговоришь с ними пять минут, и чувствуешь, словно тебя макнули головой в ведро с помоями. Хотя ничего такого сказано в разговоре не было. Но… есть субъекты, глядя на которых, испытываешь стыд за человеческую расу. Перед кем? Перед Господом Богом, наверное.

Плетнев двигался за лимузином, стараясь не потерять его из виду. В кармане зазвонил мобильный телефон. При мысли о том, что он сейчас услышит голос Митрохина, Антон Плетнев поморщился. Но работа есть работа.

— Слушаю, — сказал он в трубку.

— Антон, это я.

— Саша! — Плетнев был рад услышать Турецкого. — Как ты?

— Нормально. Сажусь в самолет. Что там с делом Митрохина?

— Да вот, еду за его партнером к казино. Митрохин по-прежнему уверен, что покушение произойдет именно сегодня.

— Упрямый.

— Не то слово.

— Ты там будь осторожнее. Мне кажется, дело нечисто. В любом случае, ни во что не впутывайся. Будь сторонним наблюдателем. Сунешь голову в петлю, — и она затянется на твоей шее.

Плетнев усмехнулся.

— Саш, ну, чего ты меня «лечишь»?

— Потому что волнуюсь. Чутье мне подсказывает, что мы ещё нахлебаемся грязи с этим Митрохиным. Впрочем, если будем действовать осторожно…

— За это не волнуйся. Я буду осторожен, как девственница на первом свидании.

— Хорошее сравнение, — усмехнулся Александр Борисович. — Ладно, не буду тебя отвлекать. Держись. Да, и не вздумай сам соваться к машине! Обязательно дождись саперов.

— Александр Борисович… — с упреком проговорил Плетнев.

— Ну, всё, всё. Удачи!

После разговора с Турецким на душе у Антона стало чуточку полегче.

Между тем, лимузин въехал на стоянку казино «Мемфис» и остановился. Дверца открылась, худой мужчина выбрался из салона, пискнул сигнализацией и направился к двери казино.

Машина Плетнева остановилась неподалеку. Он заглушил мотор и проводил худого мужчину прищуренным взглядом, пока тот не скрылся за дверью казино. Плетнев быстро набрал номер Митрохина.

— Илья Иванович, Симонов только что вошел в казино.

— Ясно. Если план изменится, я вам позвоню.

Плетнев убрал телефон и приготовился ждать. Пожалуй, самой неприятной частью работы детектива были вот эти бесконечные ожидания. Минуты текут неспешно. Час проходит за часов с мучительной медлительностью. Начинающему наблюдателю эти минуты и часы кажутся пыткой. Опытный наблюдатель умеет расслабиться и как бы выпасть из времени, впасть в какой-то странный, не определенный наукой вид анабиоза, и при этом — не уснуть, не потерять внимания и сосредоточенности.

Ты словно переключаешь в сознание какой-то рычажок, и заставляешь мозг работать в особом режиме.

Думая об этом Плетнев всегда вспоминал один случай из детства. Когда Антону было лет одиннадцать, двоюродный дед впервые взял его с собой на охоту. В воображении Антона охота представлялась чем-то вроде увлекательной игры. Ты вступаешь в схватку с разъяренным зверем, напрягаешь все физические и душевные силы и выходишь из схватки победителем.

За этим следует приятный ужин в деревянном доме с потрескивающим камином, охотничьи байки и огромная звериная шкура, расстеленная на полу.

На деле все оказалось иначе. Около четырех часов Антон и его двоюродный дед сидели в засаде. За это время восточный ветер успел смениться северо-западным, прошел дождь, выпал первый снег… А они все сидели и ждали. Час-второй-третий-четвертый… И казалось, этому унылому занятию не будет ни конца, ни краю.

А когда зверь появился, у Антона уже не осталось ни сил, ни желания, чтобы продолжать охоту.