Тень твоего поцелуя   ::   Фэйзер Джейн

Он во всем исповедался епископу Винчестерскому и вложил в пергамент сообщение об аннулировании брака с леди Филиппой Хэдлоу, подписанное самим епископом.

В самом конце Джиневра приписала:



«Теперь ты можешь выйти замуж по своему желанию, моя любимая девочка. Лорд Хью и я благословляем тебя на любое решение, которое ты примешь. Мы со своей стороны полностью доверяем тому человеку, который взял на себя заботу о тебе. Ты не сможешь вернуться в Англию, если Елизавета не станет преемницей Марии, но мы, как только сможем, приедем к тебе и Пен. Нам не терпится увидеть твоего мистера Аштона, а также супругу Робина. И хотя ропщем на судьбу, разлучившую нас с детьми, все же надеемся на встречу. Напиши, когда сможешь».



– Ты читал это? – обратилась Пиппа к Лайонелу.

– Разумеется, нет. Но твоя сестра пересказала содержание.

– Надеюсь, Стюарт и его любовник невредимы и благополучны, пробормотала Пиппа. Она никогда не сможет простить его предательство, хотя искренне желает ему добра.

Она подняла лицо к небу, туда, где сквозь молодые листья дуба сияли вечерняя звезда и бледный полумесяц. Мег принялась шарить по ее груди, издавая громкие, повелительные, голодные крики.

***



В конце дня летнего равноденствия Пиппа стояла у алтаря маленькой церкви под потолком, похожим на шпангоут рыбачьей лодки, и во второй раз произносила брачные обеты. И вспоминала, что стояла почти на том же месте, слушая, как Робин и Луиза клянутся в любви и вечной верности. И теперь, давая брачный обет, ощущала силу слов, которую совсем не чувствовала среди пышности и блеска Саутуоркского собора. Она, этот мужчина и их ребенок были вместе и всем друг для друга, на радость и беду, в бедности и богатстве.

Было совсем поздно, но когда пиршество закончилось, небо в этот самый длинный день в году все еще оставалось светлым.

– Я возьму Мег к себе на ночь, – объявила Пен. – Над тобой прочли очистительную молитву, и сегодня твоя брачная ночь.

– И поверьте, никто, кроме меня, не мог бы лучше оценить этот свадебный дар, – кивнул Лайонел, сжимая руку Пиппы. – Пожелай всем спокойной ночи, жена.

Пиппа поцеловала сестру и отдала ребенка.

– А теперь пойдем.

Каморка под потолком была усыпана полевыми цветами и освещена дорогой душистой восковой свечой. Соломенный тюфяк покрывала тонкая полотняная простыня, в складках которой прятались лаванда и розмарин. Настоящие брачные покой!

Глядя на все это, они неожиданно смутились, как молодожены, еще не успевшие познать друг друга. Но стоило ему коснуться ее груди, как все вернулось. И все стало как прежде.

– Моя жена, – прошептал Лайонел ей на ухо. – Только моя.

– Только мой, – повторила Пиппа, проводя ногтем по его позвоночнику. – Только мой.

Вцепившись пальцами в его ягодицы, она подняла бедра, радостно встречая первый выпад. Он просунул руки под нес, прижал к себе, и Пиппа громко ахнула, вновь, как будто впервые, переживая чудо их слияния.



Послесловие

Третьего августа тысяча пятьсот пятьдесят пятого года, после так называемой беременности, длившейся двенадцать месяцев, Мария наконец покинула свои апартаменты во дворце Хэмптон-Корт, где четыре месяца ждала появления на свет ребенка, который никогда не был зачат, и вернулась к обычной жизни. Двадцать девятого августа Филипп, осознав, что никогда не будет иметь наследника, который правил бы Англией после смерти его супруги, уехал во Фландрию и больше не вернулся пи к своей жене, ни в Англию. Семнадцатого ноября тысяча пятьсот пятьдесят восьмого года Мария умерла, и па престол взошла ее единокровная сестра Елизавета.