Только поцелуй   ::   Вилан Сибилла

 — Остального она не произнесла, но это было ясно как божий день: «И с тобой тоже…» — О сексе, надеюсь, ты что-нибудь знаешь? — добавила Дженетт последнюю каплю.

Саманта фыркнула у них за спиной. И Стефани бросила на нее через плечо убийственный взгляд.

— Это было давно, но я постараюсь.

— Тогда ступай. И зайди ко мне в кабинет, когда все закончится.

С упавшим сердцем Стефани смотрела, как начальница выходит в коридор, до тех пор пока не услышала голос Саманты:

— Пять секунд.

У Стефани в голове была лишь одна мысль: что скажет отец? Джеймс Митчелл был директором единственной в городе средней школы и старостой местного прихода. Вряд ли он одобрит такой поворот событий.

Она бросилась в студию и успела надеть наушники, прежде чем Саманта загнула последний палец и сказала:

— Пора!

— Пожалуйста, вы в эфире. — Во рту у Стефани стало так сухо, что язык, казалось, царапал небо. Она с трудом проталкивала наружу слова, вспоминая, как впервые в колледже вела радиопередачу. «Они не знают, что ты нервничаешь, — говорил ей профессор. — Они не видят тебя. Просто говори». — О чем вы хотели спросить?

Стефани молила Бога о том, чтобы вопрос был о чесночной приправе или о приготовлении яичницы или жареной картошки. Словом, о чем угодно, только не о сексе!

Однако Бог ее не услышал.

— Э-э-э… знаете, есть одна женщина, вдова, она живет через дорогу от меня… Ну… мы целовались раз или два, и я думаю, э-э-э… что она созрела для того, чтобы пойти дальше.

— И?

— Ну… вы что-нибудь слышали о презервативах, на которых крепится колечко из… шкуры какого-то африканского животного… мехом наружу… Ну, говорят, что жесткие щетинки… усиливают ощущения?

— Шериф, шериф… нет, вы только послушайте! Вы просто не поверите. Включите радио!

Голос женщины звучал немного истерично, и Мартин Эббот мгновенно обернулся, хотя слова были адресованы не ему. Он не был ни шерифом, ни даже офицером полиции. Он был всего лишь бывшим журналистом отдела криминальной хроники. И он до сих пор не привык к этому.

Лучший друг Мартина, Фрэнк Смайли, который занимал должность шерифа, взглянул на диспетчера, возникшую на пороге. Это была, как сказал бы отец Мартина, «фигуристая дамочка». Два серьезных довода в пользу этого утверждения подпрыгивали под натянувшейся форменной рубашкой, когда женщина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Она выглядела крайне взволнованной: светлые глаза выпучены, а щеки покрыты таким румянцем, какого Мартину уже давно не доводилось видеть. Особы, с которыми он, как правило, имел дело в Мемфисе, не краснели. Ни при каких обстоятельствах.

— В чем дело, Мелани, разве ты не видишь, что у меня посетитель, и…

— Я знаю, шериф, знаю. — Она бросила извиняющийся взгляд в сторону Мартина. Ее грудь по-прежнему вздымалась, дыхание было затруднено, мешая говорить. — Я действительно прошу меня простить, но вы просто должны это послушать! Это… это позор! Мы должны принять какие-то меры: пойти на радиостанцию или что-нибудь еще сделать.

Фрэнк, сдаваясь, поднял руки и повернулся к полке за спиной, на которой стоял радиоприемник. Он не спросил у диспетчера, на какую волну нужно настраиваться, и Мартин понял почему, когда вспомнил, где находится. В таком городке, как Стонвилл, могла быть только одна станция, ну от силы две. Фрэнку ни к чему было спрашивать.

Голос был слышен так отчетливо, словно доносился из соседней комнаты. Фрэнк поднял чашку с кофе и сделал глоток.

— Я просто хотел узнать про эти штуки… презервативы. Я не стреляю холостыми, а ей пятьдесят… то есть она еще достаточно молода. Мне не хотелось бы, чтобы случилось непоправимое, но я не в восторге от того, что нас будет что-то разделять. Я хочу чувствовать мою женщину, понимаете? Но и ей тоже хочу доставить удовольствие.