Твой навсегда   ::   Маккена Шеннон

Во всяком случае, не в работе. К настоящему времени он стал опытным профессионалом. Он отлично справлялся со своим делом и снискал определенную славу в журналистском мире беспрецедентным бесстрашием. Больше нахрапистостью, нежели мозгами, как говорили его коллеги. Но за это хорошо платили, что все прекрасно знали.

Низко в небе кружил золотистый орел, широко взмахивая крыльями. Его тень пробегала у Саймона над головой, точно мимолетное тихое благословение.

Почерпнув от него толику смелости, Саймон подошел к дому. Прогнившие доски на крыльце прогнулись под тяжестью его шагов. Незапертая дверь скрипнула и открылась. В нос ударило пылью и плесенью. Он подождал, пока глаза приспособятся к полумраку.

Гас никогда не был особенно домовитым хозяином, даже в лучшие времена. И судя по всему, его последнее время было далеко не лучшим. Кухонная раковина была забита посудой, покрывшейся затвердевшей коркой. На заляпанной пропано-вой плите стояла сковорода с длинной ручкой, со старым жиром на дне и остатками высохшей, заплесневелой пищи. Прилавок ломился от бутылок из-под бурбона. [2] Батареи пустых бутылок теснились и на полу, на облупившемся линолеуме, с едва различимым рисунком под слоем грязи.

На столах груды посуды, столовое серебро, бумага и совсем неуместно – ноутбук. Ни ламп, ни электроприборов, ни проводки. Должно быть, Гас подключал компьютер напрямую к своему газовому генератору. Другой кабель был подсоединен к телефонной розетке, но аппарата нигде не было видно. Гас использовал телефонную линию только для выхода в Интернет.

Саймон медленно осматривал пришедший в негодность дом. Всюду грязь, хлам и паутина. Дохлые мухи да бутылки из-под спиртного. Безысходное отчаяние сдавило ему горло. Никакого самобичевания, напомнил он себе. Он бы и рад был любить дядю, но тот сам отринул его, обрекши себя на одиночество.

Саймону вдруг захотелось ударить чем-нибудь о выцветшие стены, просто чтобы услышать звон осколков.

Но это мог сделать прежний Саймон – юный, глупый и готовый к агрессии. Он вдохнул поглубже. Теперь он знал, как управлять своим гневом, и часто прибегал к этому способу. Но в данный момент нужно было выйти на открытый воздух, где бы дышалось свободно.

В письме Хэнка сообщалось, что Гаса нашли на лугу перед домом.

Саймон энергично пробирался сквозь густую золотистую траву, такую высокую, что ржавые автомобили казались почти утонувшими в ней.

Он не мог прощаться с Гасом вот так, с мыслями, намертво скованными горем и воспоминаниями. Он закрыл глаза и разжал кулаки, пытаясь избавиться от напряжения и настраивая свое восприятие так, как будто он готовится фотографировать. Постепенно расширяя и смягчая воспоминания, пока они слились с тем, что окружало его, и с ним самим в единое целое.

Таким образом он достиг далеких глубин, своих лучших воспоминаний о Гасе.

Образ ослепил его – и вся его бдительность мгновенно сошла на нет. Пожар взревел почти с той же силой, что в прежних снах. Жадная, бушующая стихия предстала перед ним во всем неистовстве. В какой-то миг колышущаяся вокруг трава показалась адским пламенем, слизывающим все на своем пути.

Просветление наступило почти так же внезапно. Наваждение прошло – и он снова оказался на благоухающем лугу, жужжащем жизнью, под пылающим августовским солнцем. Он стоял, согнувшись пополам, трясущийся и покрытый холодным потом.

Саймон прижал руку к животу, пытаясь подавить тошноту. Он слишком хорошо знал это ощущение. Предвестник несчастья. А также знал, какой импульс за этим последует.

В целом мире было единственное средство, которое могло бы облегчить ему душу.

Он должен разыскать Эл.

Эллен въехала на полукруглую аллею Кент-Хауса и поставила пикап на свое место под кленами.