Послушаем за Глухого   ::   Макбейн Эд

Уиллис взглянул на него удивленно. Карелла покрутил пальцем, как бы набирая номер. Уиллис кивнул и тут же позвонил в отдел безопасности телефонной компании, попросив определить, откуда вызывают номер Кареллы.

Голос продолжал:

– Сейчас я в порядке. А вообще не так давно меня подстрелили. Ты ведь знаешь это, детектив Карелла?

– Конечно, я это знаю.

– В ателье мод, на Калвер-авеню.

– Ну да.

– Кстати, если я верно припоминаю, именно ты стрелял в меня, детектив Карелла.

– Да, мне тоже это припоминается.

Карелла посмотрел на Уиллиса и вопросительно поднял брови. Уиллис кивнул и поощрительно махнул рукой, мол, держи его подольше.

– Это довольно болезненно, – сказал Глухой.

– Да уж, пулевое ранение должно быть очень болезненным.

– Но потом ведь и в тебя попали.

– Действительно, я тоже получил.

– Кстати, если я верно помню, именно я подстрелил тебя.

– Из охотничьего ружья, так ведь?

– А поэтому мы квиты, я думаю.

– Ну, не совсем. Получить пулю из охотничьего ружья гораздо больнее, чем из пистолета.

– Ты пытаешься определить, откуда звонят, детектив Карелла?

– А как бы я это мог? Я тут один.

– Я думаю, ты врешь, – сказал Глухой и повесил трубку.

Карелла спросил Уиллиса:

– Что-нибудь есть?

– Мисс Сэлливан? – сказал Уиллис в трубку.

Послушал, кивнул и сказал:

– Спасибо за попытку, мисс.

Повесив трубку, он вопросительно посмотрел на Кареллу:

– А когда у нас последний раз получалось?

Уиллис был невысок ростом (он был вообще самым маленьким в отделении, с трудом натянув требуемые в управлении пять футов восемь дюймов), с небольшими руками и беспокойными глазами резвого терьера. Он подошел к столу Кареллы пружинящей походкой, как будто был в теннисках.

– Он еще позвонит, – сказал Карелла.

– Со стороны казалось, будто ты болтаешь с приятелем, – заметил Уиллис.

– В некотором смысле мы и есть приятели, старые приятели.

– Что мне делать, если он позвонит опять? Еще раз заниматься этой ерундой?

– Да нет, он знает, как с этим справиться. Никогда не говорит больше нескольких минут.

Уиллис спросил:

– Какого черта ему нужно?

– А кто его знает? – ответил Карелла и задумался о том, что сказал минуту назад: «В некотором смысле мы и есть старые приятели».

Он вдруг осознал, что перестал считать Глухого смертельным врагом, и теперь думал, что это произошло потому, что его жена Тедди была глухонемая. В их отношениях не было и намека на непонимание, ее глаза были ее ушами, а руки говорили. Пантомимой она могла обрушить крышу и успокоить его раздражение, просто прикрыв глаза. Глаза у нее – карие, почти такие же темные, как ее черные волосы. И она внимательно смотрела на него этими карими глазами, ловила движение его губ, следила за его руками, движущимися в алфавите глухонемых, которому она его научила и на котором он говорил бегло и со свойственной ему ясностью. Она была красива, пылка, отзывчива и умна, как дьявол. Да, она была глухонемая, но Карелла не считал это недостатком, он приравнивал эту ее особенность к черной кружевной бабочке, которую она вытатуировала на левом плече давным-давно, и обе эти странности были внешними признаками женщины, которую он любил.

Когда-то он ненавидел Глухого. Теперь это прошло. Когда-то Глухой держал в страхе его разум и нервы. Теперь и это прошло. Он почему-то был даже рад, что Глухой вернулся, но, в то же время, искренне желал, чтобы Глухой убрался подальше. Правда, все разрушала мысль, что он будет всякий раз убираться, чтобы потом обязательно вернуться. Все это было слишком запутанно. Карелла кивнул своим мыслям и подкатил к себе столик с пишущей машинкой.

От стола Уиллиса донеслось:

– Нам он не нужен вовсе. Особенно в эту пору, когда идет потепление.

Часы на стене участка показывали 10.51.