В горах мое сердце   ::   Картленд Барбара

Самые утонченные и привередливые денди слагали сердца к ее ногам, и даже лорд Алистер, который терпеть не мог быть одним из толпы, в конце концов, не устоял.

Вероятно, потому, что его труднее было увлечь, чем кого бы то ни было, леди Беверли благосклонно улыбалась ему, и вскоре перед ним открылись не только двери дома очаровательницы, но и ее объятия.

Лорд Алистер считался признанным красавцем и блестящим щеголем, но при этом он был еще и умен.

Он прекрасно понимал, что любовную связь с Олив Беверли следует держать в тайне, особенно от заядлых сплетников.

Третий сын наследственного главы шотландского клана, он не мог претендовать на титул герцога, а Олив метила высоко.

Герцог Торчестер сопровождал ее в оперу, маркиз Харроуби, один из богатейших землевладельцев в Англии, катал ее в своей коляске.

И все же, когда они оставались наедине, Олив признавала Алистера Макдонона неотразимым любовником; их взаимная страсть разгоралась все жарче — быть может, благодаря чрезвычайной и оттого особенно возбуждающей секретности их свиданий.

Олив не имела обыкновения посылать за лордом Алистером в дневные часы.

Он сделал еще глоток бренди и перечитал ее послание, размышляя, зачем он ей так понадобился.

У него возникло не слишком приятное предчувствие, что она сообщит ему о наконец-то произнесенных Торчестером или Харроуби магических словах, которые она так жаждала услышать, и о том, что она выходит за одного из них.

Было бы весьма огорчительно потерять ее, подумал лорд Алистер; он, пожалуй, соскучится по ней даже за время медового месяца.

Впрочем, тут же решил он со слегка циничной усмешкой в уголках губ, как только титул маркизы или герцогини утратит новизну, Олив непременно возжаждет его поцелуев.

— Почему с тобой я чувствую себя иначе, чем с любым другим мужчиной? — жалобным тоном спросила она в позапрошлую ночь.

Он ждал ее у нее в спальне после обеда в Ричмонд-Хаусе, в то время, как маркиз провожал ее до дома и распрощался у входа, получив всего-навсего разрешение поцеловать руку.

Лорд Алистер проник в дом на Парк-стрит гораздо раньше через садовую калитку, от которой у него был ключ.

Французское окно в гостиной оставлено было незапертым, и лорд Алистер проскользнул наверх, едва слуги отправились спать. Он улегся на обшитых кружевами подушках задрапированной шелковыми занавесями постели.

Воздух был напоен ароматом пряных французских духов Олив; Алистер ждал, предвкушая вспышку страсти, которая охватит их обоих, едва Олив появится в спальне.

Она и в самом деле сразу бросилась к нему в объятия, и прошло много, очень много времени, прежде чем у них появилось желание заговорить

Дар речи вернулся к ним, когда свечи почти догорели, а на небе засиял мягкий свет утренней зари.

— Как ты красива! — произнес Алистер.

Он привлек Олив к себе одной рукой, а другой коснулся шелка темных волос.

Почти грубыми движениями он вынул из волос шпильки, и волосы рассыпались по обнаженным плечам женщины — они такие же мягкие, как ее кожа, но держат Алистера крепче любых цепей.

— Как прошел прием? — спросил он.

— Скучно! — Олив надула губы. — Все были такие чопорные, а герцог банальнее, чем обычно.

— Я рад, что меня не приглашали.

— Я думала только о том, — продолжала она, — что увижу тебя позже, но, честное слово, никогда еще время не проходило так медленно. Я то и дело смотрела на часы, и мне казалось, что они остановились.

— Тебя провожал Харроуби, — заметил Алистер. — Он не попытался подняться вместе с тобой в дом?

— Он бы охотно попытался, если бы я ему позволила, — самодовольно отвечала Олив. — Но я боялась, что из-за этого не сразу увижу тебя.

— Весьма польщен!

— Почему ты не ревнуешь? — внезапно спросила она с гневной ноткой в голосе.