В сладостном плену   ::   Андерсен Блэйн

И только когда Хаакан нашел Гудрун около дома и вытряс из нее правду, я понял, что ты была вовлечена во все это против своей воли. А Хаакон…

Его голос внезапно ослабел, а в глазах как будто под влиянием какой-то беспокойной мысли появилось отсутствующее выражение.

— И что Хаакон?

Бретана поняла, что Магнус что-то знает, о чем предпочитает не говорить.

— Каким бы зверем он ни был, но он не хотел видеть, как я заживо сгораю.

— Мне больно говорить правду, но ты вправе знать ее. Хаакон пошел за тобой только потому, что его заставили сделать это наши дворяне. Когда Гудрун призналась, что оставила тебя в доме, он сначала колебался, а потом направился к своему коню. Остальные люди были далеко и не могли вовремя добраться до тебя. Мы крикнули Хаакону, что такая трусость непозволительна для короля викингов. И тогда, желая спасти для себя трон, он побежал в направлении горящего дома, а за ним последовала и Гудрун. Так что это была не любовь, а жадность, которая и стоила им обоим жизни.

По глазам Бретаны было видно, что она все поняла. Хотя она сама была свидетельницей того, как Хаакон пытался прийти ей на помощь, это ее все же озадачило. Теперь все ясно. Отец был от нее почти на противоположном конце зала, но она видела, как его глаза начали наполняться слезами.

— Как и тогда, с твоей матерью, меня снова ввели в заблуждение. Вне всякого сомнения, собственная глупость лишила меня надежды на завоевание твоей любви. Пусть так, но если ты решишь выйти замуж за этого человека, я не стану тебе в этом препятствовать.

Гнев Бретаны внезапно смягчился от великодушных слов отца, она шагнула ему навстречу и молча протянула ему руку в знак прощения. Вдруг она заметила стоявшую в дверях большую группу вооруженных викингов и инстинктивно отступила назад. Торгун обнял ее.

— Ярл Магнус.

Это был Кнут, слуга Магнуса. Он выступил вперед и слегка поклонился.

— Старейшины обо всем договорились. Я пришел для того, чтобы сообщить их решение. Могу я говорить?

— Говори, — приказал его хозяин.

— Наши воины поручили мне от своего имени предложить Торгуну по праву принадлежащее ему место короля.

На лице Торгуна застыло выражение глубокого недоверия. После всего, что было между ними, как могло случиться, что теперь они предлагают ему корону?

— Все знают, что Хаакон был плохим правителем, который по странной прихоти Одина заблудился на пути к несчастью. Если бы не воля Харальда, ему бы никогда не быть королем. А теперь, в дополнение ко всем перенесенным ужасным страданиям, открылось еще одно постыдное обстоятельство. К нам явилась Ингрид и призналась в своей лжи.

— Перед смертью Харальд выбрал не Хаакона, а его старшего брата Торгуна. Ярлы не могли знать об этом. Сердце Ингрид было переполнено жадностью и себялюбием. Только мать и Хаакон присутствовали у смертного одра Харальда, и она заплатила своему слуге, чтобы тот повторил ее постыдную ложь. Но теперь, когда Хаакона уже нет, она сказала правду. Воины Трондбергена решили признать тебя в качестве своего законного короля. Несчастье наших прошлых ошибок тяжелым бременем лежит на нас, но судьба, которая распорядилась убрать Хаакона и выдвинуть тебя, предлагает возможность все поставить на свои места. Теперь решать тебе.

Торгуй стоял молча, не веря тому, — что происходит. Годы страданий под тяжелым гнетом Хаакона и опала отца — все это было жестокой ошибкой? Просто чудовищной ложью второй жены Харальда? Теперь же это воспринималось им как дар судьбы, о котором он перестал и мечтать. Но и этот дар не стоил того, чтобы из-за него потерять Бретану. Он не будет играть в игру, где ставкой является ее любовь. Он обещал следовать желаниям ее сердца. И он сделает это сейчас.