Вальс сердец   ::   Картленд Барбара

Вы поступили весьма благоразумно, спрятавшись от них.

При мысли о том, что студенты могли увидеть ее в беседке, Гизела вздрогнула.

— Благодарю вас… Вы меня спасли.

— Постарайтесь в будущем быть осмотрительнее. Когда я увижу вашего отца, я непременно скажу ему, чтобы он построже смотрел за вами.

— Даже не думайте этого делать! — протестующе воскликнула Гизела. — Он очень расстроится и будет долго переживать. Он велел мне ложиться спать, а я не послушалась и… оказалась здесь.

— Могу ли я сказать вам, что я счастлив, оттого что так получилось? Ведь мы с вами встретились. Я не проговорюсь вашему отцу, не беспокойтесь. Напротив, я скажу ему, что у его дочери самый мелодичный в мире голос. Даже ему не удастся извлечь из скрипки более чарующих звуков.

Гизела засмеялась:

— Он вряд ли решит, что это комплимент. Для него, как и для всех музыкантов, музыка — нечто святое.

— Ваш отец — гениальный скрипач. Пока я в Вене, я обязательно воспользуюсь возможностью снова услышать его. Где он выступает?

Гизела сделала рукой неопределенный жест и, немного замявшись, ответила:

— Мы только что приехали… Вероятно, папа будет давать концерты в театре… или где-то еще… только… я пока не знаю… как мне это устроить.

— Вы хотите сказать, что занимаетесь организацией концертов своего отца? — недоверчиво воскликнул Миклош Толди.

— С тех пор как умерла мама. В делах такого рода он абсолютно беспомощен, а мы так часто переезжали, что невозможно было нанять агента или еще кого-то, кто занимался бы этим, как было в те времена, когда мы жили в Париже.

— Понимаю, — задумчиво сказал Миклош. — Лучше всего вам обратиться к управляющему Придворного театра, и он с удовольствием вам поможет.

— Спасибо, это именно то, что я хотела узнать, — поблагодарила его Гизела. — Папа не разбирается в таких вещах. Для него счастье — просто играть на скрипке, и ему все равно, играет ли он в саду фрау Бубин или на сцене театра перед залом, полным нарядной публики.

Немного помолчав, она с улыбкой добавила:

— К сожалению, за это ему не слишком много платят.

— Вы нуждаетесь в деньгах?

— После того как немцы победили в битве при Седане, мы вынуждены были бежать из Франции. С тех пор мы колесили по всей Европе, а путешествия всегда требуют денег.

— Вы очень практичны, фрейлейн, и отец может на вас положиться.

— Я стараюсь, — ответила Гизела. — Хотя он не всегда слушает меня так, как слушал бы маму.

— Это неудивительно. Людям, особенно мужчинам, свойственно требовать от детей повиновения, а не позволять давать указания.

— Да, это правда, — согласилась Гизела. — Но обычно мне удается уговорить папу сделать так, как я хочу.

— У какой женщины нет своего набора дьявольских уловок, чтобы заставить мужчин исполнять их желания! — с легкой насмешкой произнес Миклош.

Гизела покраснела до корней волос, подумав, что он имеет в виду ее.

— Я больше не слышу никакого шума и голосов, — сказала она, — и думаю, что возвращаться уже не опасно.

— Я провожу вас.

— В этом нет необходимости.

— Откуда у вас уверенность, что студенты вдруг не пойдут обратно?

Гизела бросила в сторону гостиницы тревожный взгляд, а Миклош спокойно добавил:

— К тому же вы совсем не знаете дороги. Здесь даже днем легко заблудиться, а сейчас совсем темно. Дайте мне вашу руку, и я провожу вас.

Гизела колебалась не больше секунды. Отказываться от такого в высшей степени разумного предложения было бы просто глупо.

Она вложила свою ладонь в его и почувствовала успокаивающую силу и тепло его руки.

Они пошли по той самой тропинке, по которой Гизела бежала в беседку, и вскоре она вынуждена была признать, что без Миклоша найти дорогу ей было бы нелегко.