Венгерская рапсодия   ::   Стил Джессика

Элле не понравился его тон, однако главное — что ее мать все-таки поедет отдохнуть, пусть даже и в одиночестве.

— Какие же? — спросила она и вынуждена была замолчать, так как вошла Гвенни, чтобы унести суп, к которому притронулся только хозяин.

— Согласно традициям нашей семьи, — продолжал Рольф Торнелоу после того, как Гвенни закрыла за собой дверь, — каждый отпрыск женского пола по достижении двадцати одного года должен быть увековечен на портрете. Может, ты когда-нибудь слышала об этом? — добавил он с едкой иронией.

Опять он за свое! Мне уже скоро двадцать два, а он при каждом удобном случае напоминает о своем злосчастном портрете…

— Не всякая традиция стоит того, чтобы ее продолжали, — парировала Элла, уже давно решив, что ее портрет не станет в ряд с другими изображениями многих поколений девиц Торнелоу. Она и сама не понимала, что заставляет ее так упорно отказываться, ведь мысль о портрете была ей совсем не противна. Много раз она слышала, как хвалят ее рыжие волосы, тонкую белую кожу и приятные черты лица. Возможно, в глубине души она просто хотела не уступать отцу, если уж пришлось уступить в главном: ради всеобщего спокойствия она соглашалась оставить мысли о работе. Она много помогала матери, но ей все же хотелось заняться собственной карьерой. Не зря же она окончила колледж! — У меня есть куча других, более важных дел, чем сидеть часами на одном месте и глядеть, как художник возится с красками и холстом, — возразила она, чувствуя, что попала в собственную ловушку.

— Если проведение отпуска вместе с матерью и есть одно из твоих неотложных дел, то об этом можешь забыть!

И пока Элла готовилась ответить, что он ошибается и что она имела в виду действительно важное дело — привести в порядок домик старого мистера Вэдкомба, так как он вернется из больницы в конце недели, — отец объявил тоном факира, которому удался потрясающий фокус:

— Сегодня меня познакомили с Золтаном Фазекашем.

Элла даже рот открыла от удивления — неужели все так серьезно?

— Золтан Фазекаш, знаменитый художник! — удивилась она.

— Тот самый, — подтвердил отец. — Он несколько дней был в Лондоне по делам, а завтра улетает обратно в Венгрию.

Какое счастье! — обрадовалась она. Значит, затея отца не удалась. Вряд ли такой художник захочет возиться с портретом чьей-то дочки. Я читала, что он любит путешествовать и пишет свои картины во время поездок. Но я никогда не слышала, чтобы он занимался портретной живописью…

Пока она размышляла, отец вдруг заявил:

— Я взял на себя смелость просить его писать твой портрет.

— Ты? Мой? — Пораженная, она уставилась на отца. — Но я слышала, что он пейзажист…

— А я слышал, что он может себе позволить выбирать сюжеты для своих работ, — сердито парировал отец. — Однако прославился он именно портретами.

— Понятно! — взорвалась Элла. — Очень глупо с его стороны, что он согласился писать мой портрет. Или еще не согласился? — быстро спросила она. Но, чувствуя, что отец победил, возмущенно закончила: — Вообще — то не имеет никакого значения, согласился он или нет. Я не хочу позировать, и все.

— Ты меня утомила, — оборвал ее отец. — На сей раз с меня довольно! Золтан Фазекаш — человек занятой, и тебе очень повезет, если столь известный художник включит тебя в свой график.

Другими словами, кипела от злости Элла, раз отец не смог удержать свою жену от поездки, он нашел другой способ поставить на своем.

Обед закончился в полном молчании, что бывало довольно часто. Если бы он был моим мужем, я бы ему показала! — сердилась Элла. Это только мама может все терпеть. Внезапно Элла почувствовала прилив радости: все-таки моя взяла, мама поедет отдыхать.