Вернуть прошлое   ::   Бэрбор Энн

ГЛАВА 2

– Лайза! – Чад произнес ее имя с не меньшим удивлением, чем она сама. Какое-то время он стоял и смотрел на нее, словно соображая, не галлюцинация ли это, потому что ее лицо неизменно стояло у него перед глазами с тех пор, как он впервые сошел на землю Англии в Портсмуте.

Боже правый, да она стала еще красивей, чем он ее помнил! Шесть лет, прошедшие с того дня, как он видел ее в последний раз, – тогда она отвернулась от него, и даже спина ее, казалось, источала ярость и презрение, – словно еще больше отточили безупречную правильность черт ее лица. Изящные контуры ее стройного легкого тела были все такими же обольстительными, как и прежде, и пока он смотрел на нее, его постепенно охватывало все то же знакомое ощущение, что он беспомощно тонет в глубине ее неповторимых глаз. Как странно, думал он, что на свете есть столько голубоглазых женщин, но ни у одной из них он не встречал столь богатого оттенками фиалкового цвета, густого и свежего; его насыщенность могла меняться в зависимости от того, что таилось в тот момент в ее глазах: искрометное озорство, теплота, от которой просто таяло его сердце, или леденящее презрение.

Дьявол! Чад резко одернул себя. Он прожил столько мучительных месяцев в Индии, пытаясь изгнать из души ее образ. Он окунулся в работу почти с безумной яростью, и результаты – в смысле чувств и финансов – были вполне удовлетворительными. А теперь, полюбуйтесь-ка на него: вот он стоит, стиснув ее руку, и смотрит на нее, разинув рот, как лопоухий мальчишка.

Долговязый олух.

А для Лайзы окружающий мир будто провалился в тартарары от его прикосновения, и неожиданно она осталась с ним наедине – в какой-то особой, несуществующей вселенной. Если б ее спросили, она не смогла бы ответить, как долго они стояли вот так, застыв и как бы растворяясь друг в друге, но наконец она совладала с собой и высвободила свою руку, надеясь, что он не заметит краски, сгустившей ее нежный, тонкий румянец.

Она посмотрела по сторонам – ее почти изумило, что Беркли-сквер казалась абсолютно нормальной, обычной. Не было трубного гласа, и пропасти не разверзлись на уютных дорожках. Лошади и коляски, коты, собаки и прохожие преспокойно продолжали скользить мимо, словно ничего не произошло и мир только что не потрясло до основания невероятное чудо.

Она покачала головой, говоря себе: не выгляди глупо, и опять повернулась к Чаду, стоявшему по-прежнему неподвижно и смотревшему на нее так неотрывно и ошеломленно, как будто он увидел существо из иных миров.

– Лайза, – проговорил он опять, но уже мягче. – Я… я не ожидал увидеть тебя так скоро после… ну, в общем… это все так… так неожиданно…

Он не изменился, подумала Лайза. По крайней мере, не так, чтобы невозможно было его узнать. Черты его лица, и прежде очень индивидуальные, теперь стали почти резкими и жесткими. Его темные волосы чуть посветлели там, где их опалило жаркое солнце Индии, и чистые, ясные, цвета морской волны глаза сверкали ярче на фоне бронзовой кожи. Он выглядел так, будто все это время отъезда из Англии провел в приключениях на южных морях.

– Да, – кивнула Лайза, едва дыша. Ей так хотелось приказать своему пульсу биться ровнее, чтобы покончить с этой нелепой внутренней дрожью. – Удивительней не бывает, но это не совсем случайно. Мы теперь соседи, посмотри… – Она указала на дверь ее собственного дома.

Чад непонимающе посмотрел на нее.

– Да, но я поселился здесь через Томаса Харкота. Конечно, он не мог… – он запнулся. – При всем огромном количестве домов, сдаваемых в Лондоне внаем, – очень странно, что я оказался по соседству тобой.

Его тон был отрывистым и непонятным, и Лайза глубоко вдохнула, прежде чем заговорить.