Возвращение к сыну   ::   Гордон Люси

Откуда я могла знать, что вы когда-нибудь приедете сюда?

– Я приехал, чтобы увидеть жену. Она все еще моя жена, развод будет окончательно оформлен лишь через две недели. И потом, нужно уточнить, что она владеет не всем поместьем, а лишь его половиной. Другая половина принадлежит мне.

Она нахмурилась.

– Только до тех пор, пока мой отец не выкупит ее у вас, правда?

– Выкупит? – едко спросил он. – А вы знаете, сколько все это стоит? Думаю, что нет. Я знаю вашего брата. Плывете по жизни на «розовом» облаке, не имея ни малейшего представления о реальности. У вашего отца не найдется таких средств, даже если бы я собрался продавать, но я не собираюсь этого делать.

– Что же вам тогда надо, если вы отказываетесь продавать дом?

– Мне лучше знать.

Она отступила, чтобы лучше разглядеть его.

– Понятно, – сказала она с издевкой.

Он знал, что продолжать этот разговор – глупо. Он не обязан ничего объяснять этой дерзкой девчонке, и лучше всего держаться с холодным достоинством. Но у него это не получалось. В ней было что-то такое, что заставило его продолжить. И он спросил:

– Что же вам понятно?

– Вы будете собакой на сене, да? Владеть поместьем целиком вы не можете, но вы не позволите и Лиз получать от него радость в полной мере.

– Послушайте, я не знаю, что дает вам право делать столь скоропалительные выводы, не зная всех фактов! Но позвольте сказать вам, что вы далеки от истины.

– Правда глаза колет, да?

– Это не правда.

– Нет, правда. Почему же тогда вы цепляетесь за любую часть этого поместья? Вам доставляет удовольствие сделать бедную Лиз еще несчастнее?

– Я цепляюсь за дом, потому что он мой. У нее нет права ни на какую его часть.

– В документах этого не сказано.

– Документы – всего лишь формальность для налогов. И Лиз знала это очень хорошо.

– Если ваша жена была вам нужна только для того, чтобы уклониться от налогов, неудивительно, что она оставила вас. Ей следовало бы сделать это несколько лет тому назад.

– Вот еще одно скорое, безосновательное суждение.

– Это не мое суждение, а ее. Почему бы вам просто не отпустить Лиз? Пусть мой отец выкупит дом.

– Он не сможет это сделать и за миллион лет. Он лишь предлагает выкупить дом, так как знает, что ему нечего бояться. Я не возложу на него столь тяжелую ношу. Уже тогда, когда он встретил Лиз, он знал, что она богата и может уйти от своего мужа с большой долей собственности.

Молодая женщина побледнела.

– Как вы смеете так говорить о моем отце? Он честный, уважаемый человек, и он любит Лиз.

– Неужели? Или ему нравится то, что она может принести ему?

– Вы не имеете права отзываться о нем в подобном тоне. Вы не знаете его.

– Я знаю одно: он похитил мою жену, мой дом и моего сына. Что еще мне нужно знать?

– Он не похищал вашу жену. Он нашел ключ к ее сердцу, предложив ей такую любовь, какой у вас не оказалось, а это – единственная валюта, имеющая ценность. Но ведь вам никогда и никто не говорил об этом, правда? Если бы вы знали о существовании любви, вероятно, сейчас у вас была бы и ваша жена, и ваш дом, и ваш сын.

– Не говорите мне, что я не люблю своего сына. Будь я проклят, если позволю Тони Акроиду воспитывать его.

– Ему повезет, если так случится. На целом свете не найти отца лучше.

– Самый лучший отец – его родной отец.

– Но Питеру только четыре года. Как вы можете пытаться оторвать такого маленького ребенка от его матери?

Гэвином овладела беспорядочная масса чувств. Боль и растерянность. Он не мог подобрать слова, чтобы выразить то, что он испытывал в данную минуту. Он смог только выкрикнуть:

– Потому что он мой.

Гэвин понял, что сказал не то, но других слов не нашел.

Он видел, что она смотрит на него с презрением. Не веря.

– Ваш дом. Ваша Лиз. Ваш Питер.