Вспомни лето   ::   Лоуэлл Элизабет

Закрыв глаза, она задрожала, испытывая безумное желание коснуться его обнаженного тела, и судорожно расстегнула его рубашку, сгорая от нетерпения.

Наблюдая за ней. Корд почувствовал пульсирующую боль в чреслах. Рейн приоткрыла губы, словно моля его о поцелуях. Он теснее привлек ее к своей твердой восставшей плоти.

Она прижалась к нему так сильно, что Корд не сдержал стон. Его руки скользнули ей под джемпер и, потянув вверх, отбросили быстрым движением. Взору Корда предстала гладкая кожа, которую он так часто видел во сне.

– Как я мечтал об этом!.. – выдохнул он.

Он теребил розовые вершинки ее грудей, пока она не задрожала и не вскрикнула.

– Милая… – прохрипел он, услышав свое имя, повторенное снова и снова. – Я грезил об этом во сне и наяву. Я просыпался и звал тебя, однако доктора оглушали меня снова. А твой крик все звучал у меня в ушах, но я не мог прийти к тебе.

Рейн не поверила его словам, сочтя их милой ложью любовника. Все же ей было приятно узнать, что его душа точно так же тосковала в разлуке.

Корд услышал ее стон, почувствовал дрожь ее тела, и все мысли выскочили у него из головы. Он стиснул руки и навалился на нее. Нога напомнила о себе адской болью.

Он прошипел проклятия, сжав зубы.

– Позволь мне, – прошептала Рейн и мягко перевернула его на спину. Затем выбралась из кровати, чтобы раздеться. Он наблюдал за ней горящими глазами, и от этого взгляда у нее сладко заныло сердце. Рейн встала на колени возле кровати и стянула с него рубашку. Снимая с Корда слаксы, она старательно облизывала дорожку из черных как ночь волос, сбегавшую по животу к восставшему доказательству его желания.

Он тяжело дышал, испытывая почти болезненное удовольствие. Ее горячие ласки обещали ему воистину райское блаженство.

– Как вкусно, – мечтательно проговорила она.

– Иди сюда, моя сладкая наездница.

Хитро улыбаясь, она занялась его ботинками.

Он легко пробежался пальцами по ее позвоночнику от затылка до ягодиц.

Она задрожала; его ботинки полетели на пол.

Его рука скользнула в расселину между крепкими аппетитными полушариями, пока он не обнаружил скрытый огонь.

Рейн затаила дыхание, изнемогая от желания. Его прикосновения вызывали в теле сладостную боль. Она забыла о том, что делает, забыла даже, что надо дышать. Ей казалось, что только та часть тела продолжала жить, к которой он прикасался.

Корд сдавленно простонал.

– Я мечтал об этом. Меня сковала зимняя стужа, я не мог двигаться, не мог кричать. Я хотел сокрушить все стены замка, чтобы их не было. Но меня ремнями привязали к кровати, такой же белой и холодной, как снег, как зима, заморозившая меня.

Дрожащая, беспомощная, Рейн сдалась на милость собственной страсти и застонала. Его голос ласкал ее, возбуждал, уводил в мир чувственных фантазий. А он не мог до конца поверить в то, что это не сон.

– Мне никогда не удастся раздеть тебя, – наконец проговорила она. – Я хочу прикасаться к тебе, чувствовать твою наготу, когда ты входишь в меня.

Нехотя он отстранил ее, а она потянула его слаксы вниз. Потом ее рука прошлась по новому шраму на бедре.

– Продолжай, – сказал он. – Все в порядке.

Он помог ей снять брюки, не задев свежую рану. Она побледнела.

– Боже мой! Что случилось? – резко спросила Рейн.

– После, – нетерпеливо произнес он. – Я хочу тебя.

– Она беспокоит тебя, когда ты лежишь на спине? – спросила она.

Корд улыбнулся.

– Иди ко мне.

Рейн уселась на него и медленно задвигалась, пока он не застонал от удовольствия. Она дрожала всем телом и видела по его сощуренным глазам, что он это чувствует.

Улыбаясь улыбкой собственника, он глубоко погрузился в нее.