Храм любви при дворе короля   ::   Холт Виктория

– Однако путь наш к трону был опасен. Никогда не забывай этого. Будь начеку, И главное, учись на примере тех, кто правил до тебя. Используй уроки прошлого, чтобы избежать опасностей в будущем. Чертами лица и телосложением ты напоминаешь своего дедушку, короля Эдуарда. Вот это был человек!

При мысли о нем отец и сын заулыбались.

«Красивый и обаятельный, он с легкостью выманивал у людей налоги и называл их «добровольными приношениями». Мне бы такую способность!» – подумал король.

«Он ездил по сельской местности, как простой джентльмен, – подумал принц, – и перед его красотой и обаянием не могла устоять ни одна женщина. Мне бы такую способность!»

Солнечные лучи косо падали в окна Ричмондского дворца, и когда отец стал говорить сыну о радостях и опасностях правления, они оба позабыли о Томасе Море.

* * *



Тем временем объект королевского гнева гулял по саду красивого старого особняка в деревушке Степни держа под руку одного из ближайших друзей, своего исповедника, доктора Джона Колета, чей ум и образованность радовали его почти так же, как взаимная привязанность.

Колет был старше Томаса Мора лет на десять, он внимательно слушал рассказ о том, что произошло в парламенте.

Дослушав до конца, он покачал головой.

– Признаю, смелый поступок; однако в человеческом поведении есть грань, за которой смелость может быть названа безрассудством, а безрассудство – смелостью.

– Что лучше: быть смелым дураком или мудрым трусом? Ответь мне, Джон. Я люблю мудрых, люблю смелых и не люблю трусов и дураков. До чего странной штукой становится жизнь, когда эти свойства объединяются не должным образом.

Джону Колету было не до шуток. Он встревожился.

– Если б речь шла не о деньгах, а о чем-то другом, король простил бы тебя с большей готовностью.

– Чего другого мог просить король у парламента? Нет, он любит деньги. Любит видеть золото в своих сундуках… золотые слитки, золотые монеты. Его радует сознание, что он не просто король, а богатый король.

– Друг Томас, запомни вот что. Поскольку я живу на свете дольше тебя…

– Знаю, знаю, почтенный старец.

– В таком случае помни еще вот что: если хочешь стать врагом королю, встань между ним и деньгами, которые он намерен получить. Это самый быстрый способ возбудить его гнев. И запомни раз и навсегда: идти против короля опасно.

– Еще опаснее идти против своей совести, Джон. Скажи: можно ли дозволять королю облагать народ такими налогами? Ты сам не раз говорил, что это недопустимо. Вспомни.

– Это говорилось в дружеском кругу. Говорить нечто подобное в парламенте – совсем другое дело.

– Помнится, кое-кто из моих друзей читал лекции в подобном духе, чтобы привлечь слушателей. Притом в общественных местах. – Томас, приподняв плечо, склонил голову набок в характерной для него ироничной манере. – И один друг, находящийся в данную минуту неподалеку от меня, подвергал себя серьезной опасности, слишком смело выражая мысли, именуемые «опасными».

– Я вел речь о теологии, – раздраженно ответил Колет. – Ты о деньгах. А более алчного короля, чем наш, еще не бывало. И более мстительного, когда ему отказывают в его любимых деньгах. Но меня успокаивает одно. Ты беден, мой друг. Вряд ли королевским приспешникам стоит тратить время, чтобы лишать тебя состояния.

– Тут мы видим одну из замечательнейших панацей. Бедность – мой щит; она оберегает меня от врагов. Но хватит об этом. Я приехал поговорить с тобой о других делах.

Они шли по саду со зреющими плодами.

– Да, Джон, – сказал Томас, – в этом году урожай фруктов будет хорошим, если его не испортят осы и птицы. Слышал ты в последнее время что-нибудь о нашем друге Эразме? Ну-ну, не хмурься. Я знаю, его отказ остаться в Оксфорде читать с тобой лекции явился для тебя тяжелым ударом.