Заклинатель   ::   Эванс Николас

 – Как тут мой дружок? – Она протянула руку, и он, позволив слегка коснуться замшевого носа, вскинул голову и отпрянул.

– Ишь ты какой игрун! Давай лучше одеваться.

Грейс вошла в стойло и сняла с коня попону. Когда она надевала седло, Пилигрим, как всегда, крутился, и она строгим голосом велела ему не шалить. Подтягивая подпругу и надевая узду, она рассказывала, какой сюрприз ждет его на улице. Затем вынув из кармана гвоздь, тщательно очистила копыта от грязи. Она услышала, что Джудит уже выводит своего Гулливера, и заторопилась. Вскоре они тоже были готовы.

Девочки вывели коней во двор и дали им осмотреться. Джудит пошла запереть конюшню. Гулливер, фыркая, принюхивался к снегу, но быстро сообразил, что перед ним то же самое белое вещество, которое он видел прежде сотни раз. Пилигрим же был явно озадачен. Он трогал снег копытом, каждый раз поражаясь, что тот движется, потом попробовал его нюхать, как это делал Гулливер, но снег тут же набился ему в ноздри, и он так оглушительно чихнул, что девочки покатились со смеху.

– Может, он никогда не видел снега? – предположила Джудит.

– Да ну! Разве в Кентукки не бывает снега?

– Не знаю. Наверное, бывает. – Джудит бросила взгляд на дом миссис Дайер. – Эй, едем скорее, а то разбудим дракона.

Девочки повели коней на верхнюю поляну, а там забрались в седла и медленно поехали к калитке, ведущей в лес. Их следы прочертили диагональ на девственном снежном квадрате. Когда они достигли леса, как раз взошло солнце и долина позади наполнилась косыми тенями.

* * *



Мать Грейс ненавидела выходные – из-за громадной кипы газет, которые она должна была прочесть. Кипа накапливалась всю неделю, поднимаясь как на дрожжах. Каждый день Энни безрассудно давала ей расти, бросая поверх нее все новые еженедельники и те страницы из «Нью-Йорк таймс», которые рука не поднималась сразу швырнуть в корзину. К субботе размеры бумажной горы становились просто угрожающими, а в воскресенье к ней неминуемо добавлялась чудовищно пухлая воскресная «Нью-Йорк таймс» – и тогда приближалась катастрофа. Если не заняться этим немедленно, можно утонуть в этом бумажном море. Сколько слов выпускается ежедневно на волю! Сколько усилий! В результате тебя все больше мучило чувство вины… Энни уронила очередную порцию газет на пол и усталым движением взяла в руки «Нью-Йорк пост».

Квартира Маклинов располагалась на восьмом этаже старинного здания на Сентрал-Парк-Уэст. Энни сидела у окна на желтом диване, поджав под себя ноги. Она была в черных легинсах и светло-серой шерстяной водолазке; ее довольно коротко подстриженные золотисто-каштановые волосы, собранные сзади в маленький хвостик, казались в солнечном свете почти рыжими. Бьющее со спины солнце отбрасывало ее тень на диван у противоположной стены.

Стены комнаты были выкрашены в бледно-желтый цвет – одна из них вся уставлена книжными полками. Еще в комнате имелись африканские маски и статуэтки и большой рояль – на его блестящую поверхность косо падали лучи солнца. Если бы Энни повернула голову, то увидела бы, как по льду пруда с важным видом расхаживают чайки. Несмотря на субботу, ранний час и даже на снег, поклонники бега трусцой предавались своему любимому занятию, да и сама Энни собиралась, как только покончит с газетами, присоединиться к ним. Отхлебнув из чашки чаю, она уже нацелилась бросить «Пост» в растущую на полу кучу, но тут ее внимание привлекла небольшая заметка в колонке, которую она обычно не читала.

– Не может быть, – произнесла она вслух. – Вот свинья!

Грохнув чашкой по столу, Энни кинулась в коридор за телефоном и, набирая на ходу номер, вернулась в комнату. Остановившись у окна, она глядела вниз, нетерпеливо притопывая ножкой в ожидании, пока снимут трубку.