Заложники   ::   Пэтчетт Энн

Эти улицы совершенно не приспособлены для каблуков.

Тибо ощутил легкий прилив страха, но он почти сразу с ним справился. Эта площадь слишком открытая, слишком спокойная. Он себя чувствовал гораздо лучше в стенах церкви.

– Да-да, разумеется, бокал вина, – сказал он. Он поцеловал ее сперва в висок, а затем и в губы. В конце концов, сегодня свадебный день. Свадебный день в Италии.

– Ты не будешь возражать, если вам придется немного подождать? – спросил Роксану Гэн.

Она улыбнулась ему в ответ:

– Замужние женщины должны уметь ждать.

Эдит Тибо взяла ее руку и начала восхищаться обручальным кольцом.

– Мы будем возражать очень сильно, но бокал вина тоже неплохая вещь.

Обе женщины сели на ограду фонтана, Роксана – с букетом цветов в руках, и стали наблюдать, как мужчины удаляются от них по узкой старинной улочке. Когда они скрылись из глаз, Эдит подумала, что сделала ошибку. Им с Роксаной надо было снять туфли и идти вместе с ними.

Гэн и Тибо пересекли две маленькие площади, не проронив ни слова, и оттого стук их каблуков эхом отдавался в высоких стенах домов.

– Итак, вы будете жить в Милане, – сказал наконец Тибо.

– А что, прекрасный город.

– А как же ваша работа? – Ведь раньше Гэн работал на господина Осокаву.

– Я теперь большей частью перевожу книги. Мое расписание от этого стало более гибким. Мне нравится ходить с Роксаной на репетиции.

– Да, конечно, – рассеянно ответил Тибо и засунул руки глубоко в карманы. – Мне так не хватает ее пения.

– Вы можете приезжать к нам в гости.

Мимо них проехал мальчик на ярко-красном мопеде. Из пекарни вышли двое мужчин и направились в их сторону. Город был совсем не таким пустынным, как казался на первый взгляд.

– А вы скучаете по Японии?

Гэн покачал головой:

– Ей лучше здесь, а значит, мне тоже здесь лучше. Все оперные певицы должны жить в Италии. – Он указал на одно из зданий на углу. – А вот и открытый бар.

Тибо остановился. Скорей всего, Гэн скучает. Просто не отдает себе в этом отчета.

– Ну хорошо. Значит, мы свое дело сделали. Пошли назад за женами.

Но Гэн продолжал стоять. Он долго смотрел на бар, как будто увидел место, в котором жил много-много лет тому назад.

Тибо спросил, что случилось. Временами его тоже посещало подобное чувство.

– Я хочу вас спросить… – начал было Гэн, но ему потребовалась еще минута, чтобы подобрать нужные слова. – В газетах нигде не упоминались Беатрис и Кармен. В тех, что я читал, говорится о пятидесяти девяти мужчинах и одной женщине. Неужели точно такие же сведения были опубликованы во Франции?

Тибо подтвердил, что о девушках нигде не было ни слова.

Гэн поник головой.

– Надо полагать, что так история звучит красивее: пятьдесят девять и одна. – В петлице его свадебного костюма красовалась бутоньерка из белых роз. Эдит принесла ее в картонной коробке вместе с букетом белых роз для Роксаны и собственноручно приколола к лацкану его пиджака. – Я специально звонил в страну и просил опубликовать уточненные сведения, но никого это не интересует. Такое впечатление, что их просто не существовало.

– Не все, что печатается в газетах, соответствует действительности, – сказал Тибо. Он вспоминал, как им в первый раз пришлось готовить обед, всех этих цыплят, девушек и Ишмаэля, принесшего им ножи.

Гэн не смотрел на него. Он говорил так, словно рассказывал историю бару.

– Я звонил Рубену, я вам не рассказывал? Я звонил, чтобы сообщить ему о нашей свадьбе. Он ответил, что нам лучше подождать, что мы сильно ошибемся, если будем торопиться. Он выразил это очень тактично, вы знаете, как это получается у Рубена. Но мы не хотели ждать. Я люблю Роксану.

– Нет, – сказал Тибо. – Вы поступили правильно. Женитьба – это лучшее событие в моей жизни.