Жаркая ночь   ::   Жеро Мишель

– Я привыкла общаться с мужчинами, от которых пахнет тяжелым трудом.

– Вот как?

Магнуссон снова окинул ее неспешным оценивающим взглядом, и Энни захотелось привести в порядок заплетенные в косу вьющиеся волосы и разгладить помявшуюся за долгую дорогу юбку.

– Но я все равно вымоюсь, – бросил он, проведя рукой по волосам. – Может, вам и безразлично, как от меня пахнет, мисс Бекетт, а вот меня это раздражает.

И, не дожидаясь ответа, он зашагал прочь, а Энни так и осталась стоять, провожая взглядом его длинные ноги и стройную загорелую спину. Она умела ценить красоту. Сильные мышцы, округлые ягодицы, плотно обтянутые пыльными выцветшими джинсами. Так и хочется прикоснуться к ним руками. Как же, прикоснешься тут! Этот вспыльчивый как порох верзила тебя потом со свету сживет.

Тихонько вздохнув, Энни поплелась следом за ним в большую кухню и ахнула: такой нарядной кухоньки ей еще не доводилось видеть. Стены ее были оклеены обоями с рисунком из махровых роз приглушенных розовато-лиловых, каштановых и темно-зеленых с желтоватым отливом тонов. В старомодном, ручной работы, буфете стоял старинный чайный сервиз, расписанный изящными розочками и украшенный золотыми ободками. Над раковиной широкий эркер прикрывали занавески, отороченные ирландским кружевом.

Невозможно было представить себе мужчину, готовившего на этой кухне. Энни ужасно захотелось сфотографировать Рика Магнуссона за этим занятием. Она почувствовала на себе его взгляд. Он остановился в дверях ванной комнаты, располагавшейся в дальнем конце кухни.

– Зачем вам фотоаппарат?

Энни сообразила, что держит фотоаппарат так, словно собралась снимать.

– Я с ним не расстаюсь, без него я всегда чувствую себя голой.

Взгляд Магнуссона переместился на ее грудь, где сквозь влажный шелк блузки наверняка просвечивал кружевной лифчик, украшенный белыми жемчужинками, и Энни вспыхнула от смущения.

Магнуссон снова перевел взгляд на ее лицо и холодно произнес:

– Я не хочу, чтобы вы фотографировали в моем доме.

– Жаль, у вас очаровательная кухня.

Он помешкал, словно хотел что-то добавить, но передумал и нахмурился.

– Вам, похоже, жарко. Возьмите в холодильнике что-нибудь выпить. Есть содовая, чай со льдом и сок.

– А молоко? – спросила Энни, делая еще одну попытку пошутить.

Магнуссон даже не улыбнулся.

– Молоко у меня не переводится, – буркнул он и с грохотом захлопнул за собой дверь в ванную.

Испытывая одновременно облегчение и возмущение, Энни мрачно уставилась на дверь. Нет, каков гусь! Просто скандинавский бог грома и молнии.

Шум душа прервал ее размышления, и Энни живо представила себе сильное загорелое тело Рика Магнуссона обнаженным. Она закрыла глаза, однако это не помогло. О Господи, что это на нее нашло? Пусть у этого Рика Магнуссона фигура хоть куда и она не спала с мужчиной уже сто лет, однако такие мысли для профессионала просто недопустимы.

Может быть, и в самом деле выпить чего-нибудь холодненького? Энни направилась к холодильнику, украшенному пестрой коллекцией рекламных магнитов и несколькими статуэтками коров довольно эксцентричного вида. «Должно быть, подарки», – решила Энни, поскольку Рика вряд ли можно было заподозрить в эксцентричности, несмотря на странноватое для мужчины убранство кухни.

Вытащив из холодильника банку «Севен ап» без сахара, Энни подошла к двери и заглянула в соседнюю комнату. Ею оказалась старомодная гостиная, расположенная напротив крутой темной лестницы. Больше Энни ничего не удалось рассмотреть, однако воображение живо дополнило все остальное. Она словно касалась пальцами высоких, величественных окон, небольших дверей, отделанных замысловатой резьбой, украшенного пышной лепниной потолка.