Жертва страсти, или Роман в стиле порно   ::   Дубчак Анна

Она уже поняла, что ее приняли за потенциальную натурщицу, и вздохнула, представив, что сейчас ей действительно придется раздеться, чтобы войти в доверие к этому юному художнику, помешанному на обнаженных девушках.

Она поднялась по ступенькам и встала рядом с парнем:

— А тебе не кажется, что такое обилие обнаженных тел может дурно сказаться на твоей потенции, а?

— Не понял.

— Я здесь случайно. Ищу одну мастерскую, откуда бы открывался хороший вид на Волгу. Ты не мог бы мне помочь в этом деле?

Он провел пальцем по ремешку ее фотоаппарата и понимающе кивнул.

— Фотокор? Понятно. Лучше, чем из моей мастерской, вида тебе не найти. Но еще лучше он открывается из моей постели. Пойдем, ты не пожалеешь, что познакомилась с Гариком Карапетяном…

— Ты что, действительно сексуальный маньяк? Если ты так уж озабочен, то давай я тебе ампутирую твой орган, и тогда, возможно. ты принесешь несравнимо больше пользы обществу, чем в твоем теперешнем неудовлетворенном состоянии.

И тут кудрявый Гарик вытаращил и без того огромные глаза. Наталия была удовлетворена такой реакцией на ее слова, но вдруг услышала:

— Наталия Валерьевна, это вы? — Юный и нахальный художник в одно мгновение превратился в маленького смущенного мальчика. — Вы меня не узнаете? Это же я, Гарик. Я проучился у вас целых три дня, а потом меня перевели в художественную школу…

Только этого еще не хватало. Бывший ученик. Похоже, их развелось по городу как собак нерезаных.

— Узнала, ну и что? Это не меняет дела. Ты уже вполне взрослый, сформировавшийся молодой человек и, надеюсь, правильно меня понял. Во всяком случае, я не собираюсь забирать свои слова обратно. Ты мне лучше расскажи, из какой мастерской открывается сносный вид на Волгу. Мне надо приятельнице в Англию послать снимок для ее будущей книги. Ты все понял?

Гарик кивнул.

— Я обманул вас. Из моей мастерской, вернее, из мастерской моего отца, виден только внутренний дворик дома губернатора, за которым интересно наблюдать в вечерние часы при помощи бинокля. На Волгу же открывается вид из трех мастерских: Мальцева, Рыбакова и Ильи Алефиренко. Если хотите, можно к ним сейчас зайти — заодно посмотрите их работы, может, что и купите.

Она посмотрела на него снисходительно — другого взгляда он и не заслуживал — и согласилась. Гарик позвонил в одну из массивных, еще довоенного образца дверей и замер, прислушиваясь к звукам. Но им никто не открыл.

— Ильи нет, наверное, вышел. Совсем недавно я видел его в обществе девушки, блондинки… — осекся Гарик и поднялся на последний, шестой, этаж. Позвонил. Им открыл Мальцев — расхлябанный рыжебородый художник, который, икая, пригласил их войти. Он предложил им попробовать малосольных огурцов и заодно взглянуть на его «Хрустальных пчел».

— Что это? — шепотом спросила Наталия, следуя за Гариком вдоль темного, заваленного хламом коридора, в точности такого, какой она и видела.

Они прошли за хозяином в мастерскую, и Наталия увидела огромное полотно, занимающее практически все пространство: на лимонно-желтом фоне — сверкающие, словно действительно сделанные из хрусталя пчелиные соты, а над ними вьются бархатные желто-черные и какие-то уютные, неторопливые пчелы. Но это видно только издали.

Вблизи же картина представляла собой сочную и яркую солнечную цветовую гамму — скопище крупных мазков, жирных и блестящих.

— Мне нравится, — дрогнувшим голосом проговорила Наталия, потрясенная этим шедевром. — Вы продаете?

— Она уже куплена, — сказал Мальцев, протягивая им блюдце с нарезанным малосольным огурцом, от которого пахло почему-то арбузом и укропом.

— Интересно кем?

— Одним американцем, за тысячу баксов.

— Я дам вам две тысячи, — вырвалось у Наталии, и она почувствовала, что готова выложить за картину и больше, чтобы только каждое утро вставать и сразу же видеть ее. Она как завороженная смотрела на нее и не могла отвести глаз.