Александр Павлович Кутепов   ::   Критский М

, - что первое и настоящее огорчение я испытал, когда мои родители отдали меня в гимназию, а не в кадетский корпус.

Поступил А. П. в классическую гимназию гор. Архангельска.

Гимназист Кутепов считался первым силачом в своем классе - отважным и смелым.

Однажды, после всенощной, воспитатель, выпускавший гимназистов из церкви, для поддержания порядка, по классам, отпустил малышей-первоклассников в последнюю очередь.

Небольшими стайками в своих серых шинельках, сшитых на рост до-пят, малыши заторопились домой. Шли по середине улицы, по глубоким снежным траншеям, справа и слева - сугробы. Вдруг в одной из траншей сталкиваются с двумя подгулявшими обывателями. Первый же гимназистик, попытавшийся проскочить между ними, попадает им в лапы и начинает громко пищать. Остальные в полном замешательстве отскакивают назад.

- Ребята, вперед, ура! - закричал Санька Кутепов, и он первым бросается на выручку товарища. Через мгновение враг повержен и хрипло молит о пощаде у дубасящих его малышей. (См. Ж.: "Кутепов - гимназист", - "Часовой" No 49.).

Гимназист Кутепов выделялся среди сверстников и своей подтянутостью. Всегда аккуратно одет и с туго затянутым ремнем, хотя носить болтающийся поясной ремень считалось особым гимназическим шиком. Был настойчивый и с характером.

Чтобы развить в себе волю, додумался до такого своеобразного приема приказывал будить себя по ночам, тщательно одевался и, борясь со сном, начинал шагать по комнатам или же выходил из дому и шел в те места, которые ему казались особенно страшными и жуткими.

Вскоре отца А. П. перевели в гор. Холмогоры, и мальчика Кутепова отдали в общежитие при гимназии.

Как-то из за тесноты в общежитии пришлось переселить часть малышей в мезонин. Старшим у них быль назначен Кутепов, уже гимназист 3-го класса.

Сразу в этом мезонин был заведен порядок образцовый. Точно было указано время, когда можно шалить и подымать возню, но и в точно положенный час в мезонин должна была наступать тишина. Когда отдавалось приказание - спать, все сразу стихало. К ослушникам Кутепов применял меры воздействия далеко не те, которые возложены на воспитателей, но плакать никто не смел, так как по горькому опыту многие знали, что порядок и тишина будут быстро водворены самым решительным способом.

- Строгие порядки у нас были, - с доброй улыбкой вспоминал один из жильцов мезонина, несколько лет тому назад приезжавший в Париж.

В общежитии при гимназии Кутепов пробыл до 4-го класса включительно, а потом переехал в дом одного своего гимназического приятеля. Этот приятель был сын богатой семьи и мальчик избалованный. Кутепова пригласили жить и в качестве приятеля и в качестве воспитателя. Влияние крепыша-воспитателя быстро сказалось - он частенько "учил" своего друга доброму поведению и хорошим нравам.

В гимназии Кутепов переходил из класса в класс и учился отлично, но страсть к военной службе у него не пропадала, наоборот, росла и крепла.

На каникулах и в свободное время он продолжал, как и в детстве, бегать на солдатские учения и подолгу оставаться в казармах. Здесь он не только ко всему приглядывался, но и проходил все солдатские науки - ружейные приемы, уставы.

С А. П. был и такой случай, вероятно единственный в летописях всех гимназий.

Будучи в 3-м классе, он раз отпросился у отца на маневры. Отец, зная офицеров местной воинской части и поговорив с ними, отпустил своего мальчика, и 13-летшй гимназист, как исправный служака, проделал с этой частью переход в 72 версты и даже принял участие в боях по взятии города, указанного планом маневра.

- Мои родители, - вспоминал А. П., - сначала сильно беспокоились, чтобы я не огрубел среди солдата, но при мне, ребенке, солдаты были всегда сдержаны и деликатны, и я ничему худому от них не научился.

С этих пор и полюбил А. П.