Бабаев   ::   Сергеев-Ценский Сергей

По утрам вместо ванны, а среди дня - моциона ради... Здоровый был зверюга, все норовил хребет пополам сломать... Но издох глупо. На часового ночью наткнулся - понимаете? С орешника ночью слезал и прямо на часового. А тот с перепугу штык ему в брюхо - жжик! - весь до хомутика... Еще и выстрелил в него, каналья, - в голову попал... Потом-то, как баба, ревел: как же, единственное развлечение было - медведь, и то ухлопал.

- В лесу и медведю будешь рад... Медведь - он что же... он ничего: зверь умный, - вставил Селенгинский.

- Воображаю... действительно, ведь скука какая была! - просто сказал Яловой и задумался.

Курили. Молчали. Овеяло близкой скукой. Скуку эту, страшно длинную, какую-то серую, вдруг стало ясно видно Бабаеву: протянулась от одного до другого конца горизонта и смотрела на всех, изогнувшись, мутными глазами без блеска, без мысли; так, тихо, подняла неговорящие глаза и смотрела.

Черные бутылки на столе, жестянки консервов, окурки, пятна и пепел на скатерти, затушеванные синим дымом лица - это тоже была скука. Хотелось отодвинуть стул, но чуялось, что она лежала и ждала за спиной, что в нее было опущено все, как ведро в колодезь, и уйти было некуда и нельзя.

Смутная тоска о каком-то подвиге больно заострилась в душе.

- Идемте спать! - просительно сказал Глуходедов.

- А в могиле что будете делать? - точно оскорбили его, исподлобья глянул Лобода.

- Мне завтра дежурить, - оправдался он молодо. - И скучно что-то...

- Господа! Идея! - вдруг поднял толстый обкуренный палец Селенгинский. - Хотите "кукушку"?

- Кукушку?

- Да... чтобы весело было!

Что-то слышали о "кукушке", не представляли ясно; шевельнулось жуткое любопытство; хотелось посмотреть ближе, как хочется иногда взглянуть на крупного хищного зверя с глазу на глаз.

- Старик! Нужно молодежи показать "кукушку"! Мы им покажем? Идет?

- Идет, - протянул Лобода, обведя всех круглыми глазами.

По скульптурным обветренным лицам прошла веселая волна: детски лукавыми стали оба.

- Мы им покажем кавказскую кукушку! Без перьев и пуху!..

- Молодежь! Идет? - хрипло выкрикнул и показал все свои зубы Селенгинский.

Осмыслил ленивые глаза Яловой, Шван поднял концы губ, вынул изо рта папиросу Глуходедов...

- Идет! - ответил за всех Бабаев. - Кукушку? Идет!

Ощупал всех колким насмешливым взглядом - весело вдруг стало и ново; заметил, как штабс-капитан Ирликов незаметно хотел уйти, вскочил и положил ему на плечо руку.

- За папиросами, капитан? У меня много.

Шел первый час ночи.

Дождь лился по крыше ровный и цельный, точно вся ядовитая, бесформенная и сплошная скука, которая гнездилась на земле, собралась и впиталась в его капли.

II

Переплело густым синим угаром.

Семь человек стояли в большом зале ротонды, с револьверами в руках.

Огромный Лобода светил маленьким огарком, и огонек то казался испуганно вытаращенным глупым глазом, чуть пьяным, серым, то дразнящим, узким, жутко веселым язычком: покажется - спрячется, дернет влево-вправо, опять спрячется.

- Зал большой, разгону много, - серьезно оценивал позицию Лобода. Зеркало... от полу аршина на два... Стрелять будем в ноги - значит, разбить никак нельзя... Рояль...

- А разобьешь - плати сам. Разбил, сукин кот, плати сам! - весело смеялся Селенгинский.

Толстый, потный, он подбрасывал руки, нетерпеливо объясняя, как нужно становиться в угол, кричать "куку" и тут же бросаться в сторону, опять кричать "куку" из другого угла и опять бросаться...

- Во всех углах побыл - с круга долой! Новую кукушку на кон. Пониме?.. Штука простая! А что?.. Ну да, штука простая, детская...