Фрейдизм и марксизм   ::   Залкинд А

Прорывающиеся к выходу заторможенные, т.-е. новые, непривычные, рефлексы ("образы вытесненных желаний") вызывают необычное состояние в организме, известную в нем физиологическую встряску, нарушающую полноту, глубину сна, - частично пробуждающую спящего. Спящий тем самым частично снова связывается с элементами внешней среды, - элементами, как мы знаем, тормозящего характера: этим элементом может быть и мебель комнаты, и занавеска над постелью, и даже одеяло, подушка, так как вся среда ассоциативно окрашена для него в тона торможения по отношению к "вытесненному комплексу" (при чем восприятие этих элементов может быть спящим и не осознано). Но это торможение не полное, так как возбуждение наяву, связанное с широкой реальностью, конечно, гораздо сильнее этих мелких, отдаленно им родственных возбудителей, почему торможение и приобретает влияние лишь в меру возможностей исказить прорывающиеся рефлексы, пропустить их во вне ("в сознание") в процензурированном виде, не подавляя их во сне полностью. Вот откуда возникла фрейдовская цензурирующая активность механизмов сновидения*11.

Сюда же надо отнести элементы внушения. Внушающий сам является тормозящим раздражителем для организма, становится между последним и средой, тем парализуя ее тормозящее влияние, заменяя ее собою, откуда и возникает "подавление сознания" (так наз. сознание - физиологический слой, непосредственно связывающий организм со средой). Заторможенные рефлексы, как и во сне, получают таким образом выход, растормаживаются, - но не полностью, так как взамен оттесненной среды имеют перед собой нового раздражителя, в виде гипнотизера, на которого и "переносятся" подавленные рефлексы ("перенос", или, как это называли старые гипнологи: "rapport" связь). Внушающий, тем самым, приобретает власть над этими рефлексами, организуя их по своему произволу, давая им то или иное направление. Эта власть об'ясняется, конечно, большей его чуткостью и умелостью в сравнении с грубыми раздражениями прочей среды, почему ряд его проявлений (выражение лица, тон голоса, общее обаяние его личности: властность, нежность и пр.) оказывается вполне по пути заторможенным рефлексам, давая им некоторый выход (вплетаясь в образы прежних детских воспоминаний, связывая с "комплексом отца", матери и пр.). Гипнотизер использует эту своеобразную послушливость организма, сочетая ряд растормаживающих моментов ("компенсация", "удовольствие")

с необходимыми лечебными торможениями (обязательства среды), в результате чего и формируется нечто вроде компромисса. Однако надо помнить, что этот компромисс чрезвычайно хрупок: во-первых, он обусловлен временным оттеснением живой реальности ("подавление сознания"), которая, возродившись, окажется сугубым тормозом (гипнотизер - стена между гипнотиком и реальностью); во-вторых, компромисс этот связан с обязательным вмешательством искусственного раздражителя (гипнотизер), перенос на которого в дальнейшем может стать новым тормозящим агентом, так как растормаживающие факторы будут доступны лишь при появлении именно этого раздражителя - гипнотизера. В этом и заключается, по толкованию психоаналитической школы, своеобразная "стратегическая хитрость" загипнотизированного: уступка - вымогательство, спекуляция.

Фрейдизм и рефлексология. Зачем же, наконец, нужны фрейдовские суб'ективные толкования, скажет читатель, если все они находят себе рефлексологические об'яснения? В том-то и дело, что учение о рефлексах до фрейдовских открытий не имело и понятия о тех интимных глубинных процессах, которые характеризуют собой основные источники так назыв. психических функций. Учение о рефлексах поставило для анализа этих процессов лишь грубейшие вехи, построило вводные схемы.