Гопакиада   ::   Вершинин Лев Рэмович

Самого Яна Казимира от плена спасает вмешательство крымского хана, пришедшего на поле боя со всей ордой, и заставившего Хмельницкого мириться под угрозой удара в спину. Кстати сказать, более чем сомнительны рассуждения о том, что, дескать, «хан изменил украинскому союзнику». Во-первых, в отличие от Тугай-бея и прочих, по традиции имевших право грабить кого угодно на пару с кем угодно, хан был монархом, и никакой союз с удачливым бандитом, каковым юридически являлся гетман, между ними был немыслим. Речь могла идти только о вассалитете, и значит, хан мог приказывать, не мотивируя. Но, что еще важнее, сам факт присутствия хана на поле боя означал, что поход согласован со Стамбулом; самодеятельности на таком уровне турки не прощали, и Ислам-Гирей хорошо знал о судьбе своих предшественников, забывших об этом. Стамбулу же было выгодно максимальное ослабление Польши, но не ее полный крах. Ибо крах вполне мог повлечь раздел РП между Австрией и Россией, многократно их усиливающий. В общем, став жертвой высокой политики, гетман был вынужден идти на переговоры, благо на сей раз слушали его очень внимательно. Но даже теперь, во второй (и последний) раз имея все карты на руках, Хмельницкий удивительно скромен. Согласно статьям Зборовского мира, подписанного 8 мая 1649 года, мятеж квалифицировался как реализация права подданных на восстание, а земли Малой Руси выделялись из состава Польши и ВКЛ в отдельную административную единицу, Гетманщину, с широкой внутренней автономией и выборными органами власти. Казацкий реестр (гарантия соблюдения договора) увеличивался до 40 тысяч сабель. Фактически речь шла о превращении двуединой РП в триединую. Не могу доказать документально, но сильно подозреваю, что главным автором документа стал «канцлер» и alter ego гетмана Иван Выговский, действия которого в недалеком будущем будут направлены на реализацию идеи Великого Княжества Русского в составе Речи Посполитой. Но что характерно, об отмене крепостного права в документе, как и 8 месяцев назад, нет ни слова. «Посполитых» в очередной раз кинули, и сам Хмельницкий дал по этому поводу исчерпывающее разъяснение: «Нехай кождый з своего тишится, нехай кождый своего глядит — казак своих вольностей, а кто не попав до реестру, тому доля воротытся до своих панив, працювати и платити володарям десяту копу»…

По итогам Зборовского договора в свои имения на Periferia начали возвращаться беженцы, чему крестьяне, успевшие разделить и землю, и панский скарб были вовсе не рады. Панов начали убивать, Варшава возмущаться, Хмельницкий, вполне довольный ситуацией, — вешать и сажать на колья нарушителей конвенции. В итоге по украинам поползли песенки, звучавшие (в наиболее мягком варианте) примерно так: «Ой, бодай того Хмеля перша куля не минула, а вторая устрилыла, прямо в серце угодыла». Поскольку авторов разыскать возможности не было, на колья сажали исполнителей — бандуристов и прочих кобзарей. Однако рейтинг падал, и Хмельницкий, имевший воистину волчье чутье, это понимал. Как понимал и то, что на лаврах почивать рано. Зборовский договор, вполне устраивавший Хмельницкого, так и не был ратифицирован сеймом. Польша вовсе не считала ситуацию разъясненной окончательно. Она сосредотачивалась. Не спеша, учитывая все возможные варианты. В декабре 1650 сейм утвердил новый карательный поход, и ситуация сразу стала складываться не в пользу казаков. То ли, старея, гетман перестал ловить мышей, то ли Фортуна на сей раз слегка задремала, но летом 1651-го в двухнедельном сражении под Берестечком казацкое войско потерпело тяжелейшее поражение.