Горячее лето (Преображение России - 11)   ::   Сергеев-Ценский Сергей

Следовательно, нужно было сдержать порывы восьмой армии, чтобы она не попала в расставляемый для нее мешок, а в то же время была наготове поддержать третью армию, когда та 4-го числа (наконец-то!) перейдет в наступление. 31-й корпус этой армии, под командованием генерала Мищенко (тоже "маньчжурца", как и Леш, и Эверт, и Куропаткин), соседствовал с восьмой армией, и Каледину предписано было держать с ним постоянную связь.

Настало 4 июня. От Каледина пришло донесение, что один из его корпусов уже теснят перешедшие в контрнаступление немцы. Это ожидалось Брусиловым, но ожидалось и движение вперед очень сильного по своему составу - в пять пехотных и три кавалерийских дивизии - ударного корпуса Мищенко.

Однако вместо этого движения Брусилов получил от Алексеева, как и другие главнокомандующие фронтами, директивную телеграмму с пометкой: "Совершенно секретно":

"Государь император, выслушав телеграмму главкозап, что хотя войска закончили подготовку намеченного удара, но им предстоит крайне тяжелая работа при чрезвычайно сильно укрепленном фронте неприятельской позиции, лобовых ударах, обещающих лишь медленное, с большим трудом развитие операции, повелел:

1. Немедленно начать переброску двух корпусов Западного фронта на Ковельское направление, выполняя перевозку по железным дорогам с полным напряжением средств.

2. На Виленском направлении, продолжая усиленно работы, привлекая внимание противника, атаки не предпринимать".

Дочитав до этого места, Брусилов прервал чтение телеграммы, хотя она была длинной, - главное было сказано: "Атаки не предпринимать!"

- Ну вот видите, вот видите!.. Разве я был не прав? - ошеломленно говорил Брусилов, вскочив из-за стола, высоко подняв брови, сделав болезненную мину и обращаясь к своему начальнику штаба.

- Тут дальше есть все-таки, Алексей Алексеевич, насчет наступления в сторону Пинска, - склонясь над телеграммой, попытался успокоить его Клембовский.

- В сторону Пинска?.. Когда именно?.. Какими силами? - вполголоса, что было у него признаком сильнейшего раздражения, спросил Брусилов.

- Сказано так: "Три. Развить энергичный удар на Пинском направлении, производя таковой в строгом согласовании с действиями Юго-западного фронта и помогая всемерно последнему".

- Но точно-то, точно-то все-таки нет ничего, когда именно "развить энергичный удар"? - почти прокричал Брусилов. - И что это значит: "в строгом согласовании с действиями Юго-западного фронта"? Что это значит, хотел бы я знать?

- Да, разумеется, это фраза туманная... Вот если бы нам передали третью армию, тогда бы можно было ее понять, как надо, - разъяснил Клембовский.

- Если бы мне дали, то завтра же она пошла бы в дело!.. Но ведь не дадут, не дадут, - вот что!.. Раз это армия Эверта, она и будет стоять на своем месте, пока... пока не получится новая директива, чтобы она и дальше так стояла!

- Виленское направление заменяется Барановическим, - продолжал вчитываться в телеграмму Клембовский, - "для нанесения здесь главного удара Западного фронта. На перемещение и подготовку его величество предоставляет от двенадцати до шестнадцати дней..."

- Ого! Ого! - перебил Брусилов. - Предоставляется двенадцать шестнадцать дней, а перемещаться и готовиться будут два месяца!

- Тут непосредственно и о нашем фронте есть тоже, - сказал Клембовский, вздохнув: - "Юго-западному фронту собрать теперь же надлежащие силы для немедленного развития удара и овладения Ковельским районом, ибо только этим путем будут привлечены к маневренной деятельности скованные ныне тридцатый, сорок шестой и четвертый конные корпуса".

- Опоздали!.. Опоздали с "маневренной деятельностью" конницы!.. выдавил из себя с виду как бы овладевший уже собою Брусилов. - Перейди в наступление Западный фронт, хотя бы сегодня с утра, мы могли бы быть в Ковеле через...