Графиня де Монсоро (Том 2)   ::   Дюма Александр

Там, у этих забияк, и до сих пор по четыре согласных кряду ставятся, и поэтому разговаривают они, словно камни жуют, да при этом еще бранятся. Разве не так? - Так-то оно так, - сказал Бюсси, - но ведь мы сюда пришли не затем, чтобы изучать филологию. Послушай, скажи мне: куда мы идем? - Поглядите на эту церквушку, - сказал Реми, не отвечая на вопрос, какова? Ах, монсеньер, как отлично она расположена: фасадом на улицу, а абсидой - в сад церковного прихода! Бьюсь об заклад, что до сих пор вы ее не замечали! - В самом деле, - сказал Бюсси, - я ее не видел. Бюсси не был единственным знатным господином, который никогда не переступал порога церкви святой Марии Египетской, этого храма, посещаемого только народом и известного прихожанам также под именем часовни Кокерон. - Ну что ж, - сказал Реми, - теперь, когда вы знаете, как эта церковь называется, монсеньер, и когда вы вдоволь налюбовались ею снаружи, войдемте, и вы поглядите на витражи нефа: они любопытны. Бюсси посмотрел на Одуэна и увидел на лице молодого человека такую ласковую улыбку, что сразу понял: молодой лекарь привел его в церковь не затем, чтобы показать ему витражи, которые к тому же при вечерних сумерках и нельзя было толком разглядеть, а совсем с другой целью. Однако кое-чем в церкви можно было полюбоваться, потому что она была освещена для предстоящей службы: стены ее украшали наивные росписи XVI века; такие фрески еще сохранились в немалом количестве в Италии благодаря ее прекрасному климату, а у нас сырость, с одной стороны, и вандализм, с другой, стерли со стен эти предания минувших времен, эти свидетельства веры, ныне утраченной. Художник изобразил для короля Франциска I и по его указаниям жизнь святой Марии Египетской, и среди наиболее интересных событий простодушный живописец, великий друг правды если не анатомический, то, по крайней мере, - исторической, в самом видном месте часовни поместил тот щекотливый эпизод, когда святая Мария, за отсутствием у нее денег для расчета с лодочником, предлагает ему себя вместо оплаты за перевоз. Справедливости ради мы вынуждены сказать, что, несмотря на глубочайшее уважение прихожан к обращенной Марии Египетской, многие почтенные женщины округи считали, что художник мог бы поместить этот эпизод где-нибудь в другом месте или хотя бы передать его во так бесхитростно; при этом они ссылались на то или, вернее сказать, красноречиво умалчивали о том, что некоторые подробности фрески слишком часто привлекают взоры юных приказчиков, которых их хозяева, суконщики, приводят в церковь по воскресеньям и на праздники. Бюсси поглядел на Одуэна, тот, на мгновение превратившись в юного приказчика, с превеликим вниманием разглядывал эту фреску. - Ты что, собирался пробудить во мне анакреонистические мысли твоей часовней святой Марии Египетской? - спросил Бюсси. - Если это так, то ты ошибся. Надо было привести сюда монахов или школьников. - Боже упаси, - сказал Одуэн. - Omnis cogitatio libi-dinosa cerebrum inficit "Всякая сладострастная мысль вредит уму (лат.).". - А зачем же тогда?.. - Проклятие! Не глаза же выкалывать себе, прежде чем войти сюда. - Послушай, ведь ты привел меня не для того, чтобы показать мне колени святой Марии Египетской, а с какой-то другой целью, правда? - Только для этого, черт возьми! - сказал Реми. - Ну что ж, тогда пойдем, я на них уже насмотрелся. - Терпение! Служба кончается. Если мы выйдем сейчас, мы обеспокоим молящихся. И Одуэн легонько придержал Бюсси за локоть. - Ну вот, все и выходят, - сказал Реми. - Поступим и мы так же, коль вы не возражаете. Бюсси с заметно безразличным и рассеянным видом направился к двери. - Да вы этак и святой воды забудете взять. Где ваша голова, черт возьми? - сказал Одуэн. Бюсси послушно, как ребенок, пошел к колонне, в которую была вделана чаша с освященной водой.