Искусство спора (О теории и практике спора)   ::   Поварнин Сергей Иннокентьевич

Последний совет касается важного вопроса: позволительно ли на уловки отвечать в споре соответственными уловками. Можно ответить на него так: есть уловки, непростительные для честного человека ни при каких обстоятельствах. Например, такова гнусная уловка "расстроить" противника перед ответственным, важным спором, чтобы ослабить его силы; или "срывание спора" и т.д. и т.д. Есть всегда позволительные уловки, о которых мы говорили в начале этого отдела - например, оттянуть возражение и т.д. Остальные уловки - область, о которой мнения расходятся. Одни считают себя не в праве пускать их, хотя противник прибегает к (96:) самым гнусным приемам; другие - по большей части практики - думают, что они в таком случае позволительны. К числу подобных сомнительных уловок относятся софизмы. Одни никогда не опускаются до софизмов, другие считают софизмы иногда позволительными. Это уже дело совести.

В оправдание тем, кто на софизмы отвечает софизмами и другими уловками, можно сказать следующее. Часто возможны только два способа борьбы с софизмом: а) показать с очевидностью, что доказательство неправильно; "раскрыть ошибку" и б) ответить другим софизмом или уловкой, парализующей софизм противника. Первый способ, конечно, безусловно кристально честен. К сожалению, во многих случаях он на практике или вовсе неприменим, или чрезвычайно затрудняет спор и ослабляет впечатление. Если спор при слушателях, а софист ловко орудует с помощью своих уловок, шансы в борьбе часто слишком становятся различны. Он, например, пускает в ход такой лживый или произвольный довод, разоблачить лживость или сомнительность которого перед данными слушателями очень трудно или даже невозможно. Довод его всецело основан на круге сведений и понятий, доступных данным слушателям или им свойственных, а потому совершенно для них ясен, понятен, прост и производит полную иллюзию неотразимой истинности. Для того, чтобы показать всю ложность его, надо поднять слушателей над их кругозором, дать им запас новых сведений, внушить новые предпосылки; надо показать, что вопрос далеко не так прост, как это кажется, а иногда, наоборот, очень сложен и запутан или даже не допускает достоверных решений. Все это часто совершенно неосуществимо. Если даже противник-софист даст вам без помех развивать длинные рассуждения и обосновывать предпосылки, то иной слушатель не станет их слушать: сбежит, заснет, запротестует. Все сложное, запутанное, неопределенное в рассуждении он склонен приписать изъяну вашего мышления. Напрягать внимание, чтобы следить за вашими новыми или трудными для него рассуждениями - ему тяжело. Между тем "на ясном и простом" доводе противника он "отдыхает". Вот молодец! - говорит ясно, просто и хватает самую суть. А тот - как пошел крутить! С одной стороны, нельзя не признаться, с другой нельзя не сознаться... Слушать тошно".

Вот пример для иллюстрации. Спорят о "Константинополе и проливах" нужно требовать их или нет? Слушатели - темные рабочие и крестьяне, для которых весь мир вмещается, как для гоголевского героя, в пространстве "по ту и по эту сторону Диканьки". Противник-софист говорит: "сами подумайте люди вы взрослые. Зачем нам, мужикам, той Константинополь? И какие-то проливы? Зачем мы будем за них нашу кровь проливать? И так достаточно пролито. - А кто хочет Константинополя? Вы посмотрите: кто рабочий, кто крестьянин-те все не хотят. А хлопочут буржуи, капиталисты, богачи. Им это, небось, на руку. Им это первое дело, чтобы нажиться. Так пусть сами идут и свою кровь проливают. А нашей - довольно попили. Больше не дадим". Попытайтесь разоблачить ошибочность этих выводов перед аудиторией из рабочих и крестьян.