Когда король губит Францию (Проклятые короли - 7)   ::   Дрюон Морис

Уже давно покинутая супругом королева шушукалась по уголкам с супругой Карла Испанского... ибо он, коннетабль, был женат, только для вида конечно, на кузине короля мадам де Блуа.

Королевские советники, хотя все они в равной мере раболепствовали перед своим государем, разбились на две партии, в зависимости от того, считали ли они для себя выгоднее связать судьбу свою с судьбой коннетабля или с судьбой королевского зятя. И эти тлевшие под спудом раздоры были особенно ожесточенными еще и потому, что наш король, который любил показать, что все, мол, решает самолично, вечно взваливал на плечи своих приближенных наиважнейшие государственные дела.

Видите ли, дорогой мой племянник, вокруг любого короля всегда плетутся интриги. Но устраивают комплоты и заговоры только при слабом правителе или при том, кто отмечен каким-либо пороком или ослаблен недугом. Хотел бы я посмотреть, кто посмел бы даже помышлять о заговоре при Филиппе Красивом! Да никто бы об этом и думать не решился, никто бы на такое дело не осмелился. Я вовсе не хочу сказать, что сильные правители полностью защищены от различных комплотов; но тут уж требуются настоящие предатели. А вокруг слабых монархов даже самые честные люди совершенно естественно становятся заговорщиками.

Как-то незадолго до Рождества Христова 1354 года в одном из парижских отелей между Карлом Испанским и Филиппом Наваррским вспыхнула ссора, и дело дошло до таких оскорблений, что Филипп обнажил кинжал и чуть было не заколол коннетабля, если бы его вовремя не оттащили! А коннетабль, деланно расхохотавшись, крикнул юному Филиппу Наваррскому, что не будь вокруг столько людей, готовых удержать его руку, он вел бы себя не столь отважно. Филипп не блистал особой тонкостью ума, но был горячее старшего брата и легко ввязывался в стычки. Его выдворили из зала, когда он крикнул, что не преминет, и в самое ближайшее время, отомстить врагу их семьи и заставит его проглотить оскорбительные слова. Что он и исполнил две недели спустя в ночь на сочельник.

Карл Испанский отправился навестить свою кузину графиню Алансонскую. На ночлег он остановился в Лэгле, в харчевне, название которой надолго осталось в памяти людской - "Свинья Тонкопряха". Будучи твердо уверен, что дружба с королем и его высокий сан внушают повсюду уважение, он решил, что на дорогах Франции ему опасаться нечего, и взял поэтому с собой лишь малочисленную свиту. Но городок Лэгль находится в графстве Эвре, и неподалеку от этого городка в своих великолепных замках обитают братья Эвре-Наваррские. Предупрежденные о приезде коннетабля, они устроили ему хорошенькую засаду.

Около полуночи двадцать нормандских рыцарей, все дюжие, как на подбор, сеньоры: мессир де Гравиль, мессир де Клер, мессир де Мэнмар, мессир Морбек, рыцарь д'Онэ... да да, потомок одного из двух любезников Нельской башни... Нет ничего удивительного, что он примкнул к партии Наваррского... короче, повторяю, добрых два десятка молодцов, чьи имена стали известны, коль скоро король вынужден был против воли выдать им грамоты о помиловании... появляются в городке под водительством Филиппа Наваррского, приказывают запереть все двери в "Свинье Тонкопряхе" и вламываются в апартаменты коннетабля.

Короля Наваррского с ними не было. На тот случай, если затеянное предприятие кончится неудачей, он предпочел ждать своих сообщников у городских ворот возле какого-то амбара, где компанию ему составляли конюхи. Ох так и вижу моего Карла Злого, низенького живчика, кутающегося в плащ, похожего на язычок адского пламени - скачущего с ноги на ногу по обледенелой дороге, ну чистый дьявол, не касающийся земли. Он ждет. Вглядывается в зимнее хмурое небо. От холода закоченели пальцы.