Комедия ошибок   ::   Сенкевич Генрик

Оказалось - тридцать шесть. Спросил у мисс Нейман, но она не помнила точно, сказала, что, кажется, около двадцати пяти.

- All right!* А как зовут? Ганс, Лора. All right! Чем занимаетесь? Торговлей! All right! - доктор задал еще какие-то вопросы. Они их не поняли, но на всякий случай ответили: "Yes"**. Доктор кивнул головой: вот и все.

______________

* Отлично! (англ.).

** Да (англ.).

Кончив писать, он встал и вдруг, к великому удивлению Лоры, обнял ее и поцеловал.

Она решила, что это доброе предзнаменование, и пошла домой, полная самых радужных надежд.

Дорогой она пригрозила Гансу:

- Я вам покажу! Вы у меня запляшете!

- Запляшет кое-кто другой, - спокойно отпарировал тот.

На другое утро к их лавкам подошел шериф. Оба - и Ганс и мисс Нейман стояли в дверях. Он пыхтел трубкой, она напевала:

- Дачмэн, дачмэн, да-ачмэн!

- Думаете идти к судье? - спросил шериф.

- Мы уже ходили.

- Ну и что?

- Шериф, голубчик! Дорогой мой мистер Дэвис! - взмолилась мисс Нейман. - Пойдите узнайте, что он постановил. А я в долгу не останусь... Мне как раз нужны новые ботинки. Замолвите там за меня словечко судье! Вы сами видите я одинокая, беззащитная девушка...

Шериф ушел. Он вернулся через четверть часа, и почему-то за ним шла целая толпа.

- Ну, что? Как? - спросили в один голос оба противника.

- Все в полном порядке, - отвечал шериф.

- Что же судья сделал?

- А что он мог сделать плохого? Он вас поженил.

- По-же-нил?!

- Ну да. Что же тут странного? Все люди рано или поздно женятся.

Если бы в них ударила молния, и тогда Ганс и его соседка не были бы так потрясены. Ганс выпучил глаза, разинул рот и, как полоумный, уставился на мисс Нейман, а она, не менее ошеломленная, - на него. Оба в первую минуту словно окаменели, потом подняли крик:

- Его жена? Я?!

- Мне быть ее мужем?!

- Караул! Люди добрые! Ни за что! Сию мину. ту иду разводиться! Не хочу!

- Нет, это я не хочу!

- Лучше смерть, господи!.. Развод, сейчас же развод! Что же это такое творится?!

- Кричать-то зачем, мои дорогие? - спокойно сказал шериф. - Крик тут не поможет. Судья женить женит, но разводить он не может. Вы же не миллионеры из Сан-Франциско, чтобы затевать разводы. Разве вы не знаете, во что это обходится? Ай-ай-ай! Зачем кричать? У меня на складе есть чудные детские башмачки, я вам их дешево продам. До свиданья!

Шериф ушел. Люди, весело смеясь, тоже стали расходиться. Новобрачные остались одни.

- Во всем этом француз виноват! - крикнула жена. - Он нарочно сделал нам такую неприятность, оттого что мы немцы.

- Правильно! - подтвердил Ганс.

- Но мы потребуем развода!

- Я первый! Вы мне вырезали букву "t" из середины!

- Нет, я первая! Вы на меня капкан ставили!

- Мне такая жена не нужна!

- Я вас видеть не могу!

Они разошлись и заперли свои лавки. Она целый день сидела у себя в комнате и размышляла; он делал то же самое у себя наверху. Наступила ночь. Ночь, как известно, приносит людям покой, но этим двоим было не до сна. Оба легли в постель, но не смыкали глаз. Ганс думал: "Там, через улицу, спит моя жена!" Мисс Нейман говорила себе: "Там спит мой муж!" И новое неясное чувство рождалось в их сердцах. У каждого к ненависти и гневу примешивалось сознание своего одиночества. А Ганс, кроме того, думал об обезьяне на вывеске. Как теперь ее оставить висеть - ведь это карикатура на его жену! Ему уже начинало казаться, что он поступил очень гадко, заказав такую вывеску. Но эта Нейман тоже хороша! Из-за нее у него весь лед залежался и растаял. Он ее ненавидит... Правда, она это сделала в отместку за то, что он поймал ее в капкан в ту лунную ночь... Тут ему вспомнились ее ножки, освещенные луной. "Девушка она хоть куда - что правда, то правда! - думал он. - Но она меня терпеть не может. И я ее тоже.