Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов   ::   Киннам Иоанн

В этом же смысле слово "yрauuatikoc", кажется употреблял и Пахимер (Lib. 1, c. 19; lib. 3, c. 11; lib. 5, c. 26). А с понятием о должности нотариуса в те времена тесно соединяли понятие о человеке ученом; потому что грамматик, как замечает Диомед (Lib. 2 de arte gram.), по-латыни значит ученый (litteratus). Наименование Киннама царским грамматиком делает несомненною и ту историческую истину, что к числу придворных должностей относилась тогда и должность грамматика, хотя в списках чинов тогдашнего константинопольского двора она и не значится.

Впрочем для нас не слишком важно и даже мало известно то, что совершил Киннам на поприще военной и гражданской службы. Его имя увековечено не бранными подвигами и не деловыми бумагами, а замечательною книгою, давшею ему почетное место в ряду византийских историков. Получив, как гово-рят, прекрасное воспитание и обогатившись обширными, по тогдашнему времени, познаниями в науках не только светских, но и духовных, Иоанн Киннам сознал в себе довольно силы описать современное ему состояние византийской империи под преемственным управлением двух ее государей - Иоанна и Мануила Комниных. Но решившись писать только о том, чего был самовидцем и ближайшим свидетелем, царствование Иоанна обозрел он кратко, - в одной первой книге своей Истории; потому что в год его смерти еще не родился. Зато тем охотнее и обстоятельнее описал он события, относившиеся ко времени царствования Мануилова, в которых нередко сам участвовал и мог верно следить за их ходом и связью.

История Иоанна Киннама имеет и постоянно выдерживает частный свой характер. Особенности ее можно замечать, как в духе и тоне исторических сказаний, так и во внешнем изложении их. Описывая самый грустный период византийской империи, когда она, с моря и суши теснимая турками, ожидала искреннего участия и бескорыстной помощи от христианской Европы, но, вместо союзников, встречала в ее полчищах новых врагов и разорителей, Киннам нередко затрагивает коварную политику римских пап и германских императоров. На эту черту его Истории западные критики смотрят, как на выражение врожденной грекам ненависти к латинскому племени: но когда и от чего она могла сделаться врожденною? Ее мог породить только дух нововведений и самовластья римской Церкви; ее укоренили хищничество и притязательность крестоносцев, и увеко-{IV)вечили тайные и явные домогательства римской пропаганды. Что же касается до внешних особенностей Истории Киннама, то с этой стороны на первом плане является кудрявость его выражения, иногда щегольство иностранными словами и софистическими оборотами речи. Впрочем Киннам в периодах краток и выражениях ясен, исключая те случаи, в которых он допускает небыкновенную сложность речений. Язык его, как и других писателей следующего века, есть почти верный сколок языка Прокопиева.

История Иоанна Киннама в первый раз списана была с ватиканской библиотеки Исааком Воссием, и по этому списку, к сожалению, не имеющему последних листов, в 1652 году издана Корнеллием Толлием в Трайето. Это первое издание Киннама вышло с латинским переводом и примечаяниями. Но Толлиев латинский перевод был крайне неисправен и во многих местах неверен, а примечания вовсе не объясняли тех мест Истории, которые особенно требовали объяснения. Поэтому за толлиевым изданием последовало более исправное издание Дюканжа, которое в последних уже десятилетиях нынешнего века снова сверено с ватиканским кодексом и издано Августом Мейнекием. С этого Мейнекиева или боннского издания мы переводим Киннамову Историю на русский язык, и делим ее, как она разделена в ватиканском кодексе, на семь книг.

СОДЕРЖАНИЕ

Книга 1. Важность и цель Истории; предмет и пределы Истории К. (1).