Проснуться живым   ::   Пратер Ричард С.

Она выглядела очаровательно в розовом свитере с высоким воротом и белой юбке в обтяжку, но взгляд ее был сердитым.

— Привет! — отозвался я. — Что именно вы думали?

— Что вы здесь пьете. Я ведь права, не так ли?

— Разумеется. Послушайте, как вам удается...

— Я поняла, что вы вернулись, когда услышала весь этот визг и смех. Он меня разбудил.

— Я просто рассказывал девушкам забавную историю. Над шутками полагается смеяться — иначе в них нет никакого смысла. Держу пари, вы тоже посмеялись бы, Реджина. Давным-давно, когда рыцари носили пояса...

— Не хочу слушать никаких грязных историй!

— Кто сказал, что она грязная? Я сказал «забавная».

— Если ее рассказываете вы, значит, она грязная. Моя эйфория начала испаряться.

— Так как вы еще ее не слышали, — заметил я, — то как вы пришли к такому выводу — с помощью логических дедукций или танцуя на цыпочках по водной поверхности?

— Не кощунствуйте!

— А кто кощунствует?..

— Девушки рассказали мне, что вы проделывали в церкви! Вы несли крест...

— Да, — прервал я, — и могу попытаться объяснить вам, когда вы будете менее сердитой, что нет ничего дурного в использовании креста с целью помочь десяти девушкам избежать опасности. Конечно, это может вас не заинтересовать, но единственные больные места, которые у меня остались, это на правом боку и бедре, куда я прижимал крест. Тут есть о чем поразмыслить, верно?

— Вам должно быть стыдно. — Реджина огляделась вокруг, сверкая почти лиловыми глазами. — И вам, девушки, тоже! Сидеть голыми рядом с мужчиной!

У меня заболела шея, и я слегка переменил положение, чтобы смотреть на Реджину не напрягаясь.

— Ну, а нам не стыдно, дорогая, — вежливо ответил я. — Разве стыд сделал бы нас счастливее? Эти прекрасные дамы и я всего лишь шутим и отдыхаем. Одетым или обнаженным, стыдиться нам нечего.

— Это только ваше мнение. Я улыбнулся:

— А чьим еще мнением я должен руководствоваться? Она начала поворачиваться, и я быстро продолжил:

— Слушайте, давайте будем друзьями. Присоединяйтесь к нам. — Я посмотрел на обнаженных красавиц. — Правильно, девочки?

Послышалось дружное «да!», за которым последовали веселые замечания: «Оставайся, Реджина!», «Садись сюда!» и так далее.

Лицо Реджины приняло довольное и в то же время обеспокоенное выражение.

— Я... — начала она, потом снова посмотрела на меня и заговорила прежним сердитым тоном:

— Возможно, вы ожидаете, что я тоже разденусь?

— Ну, «ожидаете» — это слишком сильно сказано. Я могу надеяться, намекать, даже умолять...

— Вы просто ужасны! Рядом с вами десять обнаженных женщин, а вам нужна еще одна! Неужели вам мало десяти?

Я печально покачал головой:

— Реджина, я понимаю, что для вас это сущее проклятие. Но каждой женщине необходим мужичина...

— Со мной этот номер не пройдет, мистер Скотт!

— Зовите меня Шелл, ладно? Между прочим, я вспомнил одного мальчугана, с которым учился в школе. Он приберегал свой пирог к празднику, а когда наступило 4 июля, пирог стал сухим и черствым... Простите, что я упомянул об этом...

Но Реджина едва ли внимательно меня слушала. Она стиснула кулаки и топнула ногой по ковру.

— Кроме того, что все девушки разделись, вы хотите, чтобы я последовала их примеру, но сами и не думаете снимать одежду.

— Ну, это другое дело.

— Вовсе нет.

— Это сейчас вы так думаете. Но если я разденусь, вы можете изменить свое мнение.

— Она права, — заявила Тереза. — Он все еще одет...

— Почему это мы голые, а он...

— Шелл, decnudo tambien, о ninguna — to falmento о nada... [21]

— Реджина права — что хорошо для гусынь, хорошо и для гуся,..

— Лучше давайте выпьем, — предложил я. — Пойду приготовлю...

Никто не обратил на меня внимания, хотя все говорили обо мне. Это могло заставить парня усомниться в его способностях к общению, а также сообщить ему кое-что о женской натуре.