Метаморфозы или Золотой осел   ::   Апулей

Тогда я обращаюсь к одному прохожему и говорю: "Что я слышу? Разве здесь покойники имеют обыкновение убегать?" - "Помолчи, - отвечает тот, - ты еще слишком молод и человек приезжий и, понятное дело, плохо себе представляешь, что находишься в Фессалии, где колдуньи нередко отгрызают у покойников части лица - это им для магических действий нужно".

22. Я продолжаю: "А в чем состоит, скажи на милость, обязанность этого могильного караульщика?" - "Прежде всего, - отвечает тот, - всю ночь напролет нужно бодрствовать и открытыми, не знающими сна глазами смотреть на труп, не отвращая взора и даже на единый миг не отворачиваясь; ведь негоднейшие эти оборотни, приняв вид любого животного, тайком стараются проникнуть, так что очи самого Солнца, самой Справедливости 23 могут легко обмануться; то они обращаются в птиц, то в собак, то в мышей, иногда даже в мух. Тут от зловещих чар на караульщиков нападает сон. Никто не может даже перечислить, к каким уловкам прибегают эти зловреднейшие женщины ради своей похоти. И за эту работу, такую опасную, обыкновенно полагается плата не больше, чем в четыре, шесть золотых. Да, вот еще, чуть не забыл! В случае если наутро тело будет сдано не в целости, все, что пропадет, полностью или частью, караульщик обязан возместить, отрезав от собственного лица".

23. Узнав все это, я собираюсь с духом и тут же, подойдя к глашатаю, говорю: "Полно уж кричать! Вот тебе и караульщик, посмотрим, что за цена". "Тысяча нуммов, отвечает, тебе полагается. Но послушай, малый, хорошенько постарайся - это тело сына одного из важнейших граждан, от злых гарпий труп на совесть береги!" - "Глупости, говорю, ты мне толкуешь и чистейшие пустяки. Перед тобой человек железный, которого сон не берет, более бдительный, без сомнения, чем Линцей или Аргус 24, словом - один сплошной глаз!"

Не поспел я еще кончить, как он сейчас же ведет меня к какому-то дому, ворота которого были заперты, так что он пригласил меня войти через какую-то маленькую калитку, и, отворив дверь в какую-то темную комнату с закрытыми окнами, указывает на горестную матрону, закутанную в темные одежды. Подойдя к ней, он говорит: "Вот пришел человек, который не побоялся наняться в караульщики к твоему мужу". Тут она откинула волосы, спадавшие с обеих сторон наперед, и, показав прекрасное, несмотря на скорбь, лицо, говорит, глядя мне в глаза: "Смотри, прошу тебя, как можно бдительнее исполни свое дело". - "Не беспокойся, говорю, только награду соответственную приготовь".

24. Удовлетворившись ответом, она поднялась и ведет меня в другую комнату. Там, введя семерых неких свидетелей, она подымает рукою блестящие покровы с тела покойного, долго плачет над ним и. взывая к совести присутствующих, начинает тщательно перечислять части лица, показывая на каждую в отдельности, а кто-то умышленно заносил ее слова на таблички 25. "Вот, говорит, нос в целости, не тронуты глаза, целы уши, неприкосновенны губы, подбородок в сохранности; во всем этом вы, честные квириты, будьте свидетелями". После этих слов к табличкам были приложены печати, и она направилась к выходу.

А я говорю: "Прикажи, госпожа, чтобы все, что для моего дела требуется, мне приготовили".- "А что именно?" - спрашивает. "Лампу, говорю, побольше масла, чтобы до свету света хватило, теплой воды, пару кувшинчиков винца, чашу да поднос с остатками ужина". Тут она покачала головой и говорит: "Да ты в своем ли уме? В доме, где траур, ищешь остатков от ужина, когда у нас который день и кухня не топится! Ты что ж думаешь, пировать сюда пришел? Лучше бы предавался ты скорби и слезам под стать окружающему!" С этими словами она взглянула на служанку и говорит: "Миррина, принеси сейчас же лампу и масло, потом запрешь караульщика в спальне и немедленно уходи обратно".

25. Оставленный, таким образом, наедине с трупом, я тру глаза, чтобы вооружить их против сна, и для храбрости песенку напеваю, а тем временем смеркается, сумерки наступают, сумерки сгущаются, потом глубокая ночь, наконец глубочайший мрак.