Провал   ::   Збых Анджей

Ему было жаль этого человека, попавшегося в паучью сеть фашизма, из которой нелегко выбраться.

Вместе с тем Клос испытывал удовлетворение, что сейчас немцы почувствовали страх и смертельную опасность. Вера многих из них во всемогущество нацистской Германии пошатнулась.

– Вы не хотите сказать мне правду… – нарушил тишину Мейер. – Один унтер-офицер в нашей столовой, он тоже родом из Гамбурга, сказал мне по секрету, что было там. Девять часов продолжался непрерывный массированный налёт… Начали его ночью англичане, а закончили днём американцы. Наш дом находится невдалеке от порта. Вчера целый день телефон не отвечал. Видимо, нарушена связь в городе.

«Что я могу ему сказать? – подумал Клос. – Надо ли утешать его? Унтер-офицер, видимо, имеет информацию, слушает зарубежные радиопередачи. Каждому немцу вдалбливают, что это пораженческая информация. За слушание лондонского радио этому унтер-офицеру грозит Восточный фронт, а это наверняка претит его желанию».

Клос многое сделал бы, чтобы помочь тому унтер-офицеру, который перестал верить гитлеровской пропаганде. Он родом из Гамбурга – города рабочих. Там гитлеровцы всегда проигрывали – гамбуржцы голосовали за социалистов и коммунистов.

Сегодня утром Клос просматривал армейский бюллетень с грифом «Совершенно секретно» и знал, что в результате налёта английской и американской авиации город Гамбург превратился в руины.

– Может быть, действительно прервана линия связи, – ответил Клос, – но это ещё не значит, что ваш дом не уцелел. Скажите мне ваш адрес в Гамбурге, имена родителей, жены и ребёнка. Попробую дозвониться через армейскую линию связи.

Мейер написал несколько слов на листке бумаги, вырванном из блокнота, и подал его обер-лейтенанту.

«Сегодня в полночь, – подумал Клос, – Филипп передаст по рации в Центр добытые сведения о новом тяжёлом танке немцев, а результатом этой передачи будет массированный налёт советской авиации на испытательный полигон и заводские ангары».

Уничтожение многомесячных трудов немецких специалистов во главе с Мейером по производству нового оружия было в тот период главной задачей Ганса Клоса.

– Проклятая война, – сказал Мейер, глубоко вздохнув. Потом, немного успокоившись, начал перебирать свои бумаги на письменном столе. И когда Клос был уже у выхода, он услышал дрожащий голос Мейера: – Вы должны, Клос, сказать мне правду! Только правду, умоляю вас!..



6

Паренёк плакал, не стыдясь слёз.

– Останусь здесь, – говорил он, вытирая рукавом щеки.

– Хорошо, останешься, – успокаивал его Бартек. – Пока останешься, а потом что-нибудь придумаем. Ешь, – пододвинул он ему тарелку горячего супа.

– Если бы я сразу прибежал к лавке, а не мотался по улицам, то предупредил бы Филиппа, а так…

– Иначе ты поступить не мог, – сказал Бартек. – Хорошо, что успел предупредить часовщика.

– Он выставил в витрине паяца, – сказал паренёк. – но разве это теперь поможет Филиппу?

– Перестань хныкать, – оборвал его Флориан, тот самый кудрявый мужчина, который принимал донесения от слепого старика в лавке.

Этот на вид суровый человек хотел своей строгостью помочь парнишке, на плечи которого легла непомерная тяжесть.

– Выспись, – сказал Бартек парнишке, бросив на деревянный сундук кожух.

В соседней избе, самой большой в лесничестве, в которой они находились уже третий месяц, радиотелефонистка Анка готовилась к передаче.

– Прежде всего передай последнюю информацию Филиппа, ту, от «J-23», – сказал Бартек.

– Постараюсь передать всё. – Анка начала уверенно постукивать телеграфным ключом.

Бартек какое-то время приглядывался к девушке, как будто хотел ещё что-то сказать, потом осторожно пододвинул два стула к окну, сел и указал место Флориану.

– Молодец! Успел нас предостеречь, – сказал он.