Прыжок в темноту   ::   Троицкий Андрей Борисович

Темно багровый солнечный шар медленно садился за лесом на том берегу реки, оставляя на мертвой зыби красную дорожку, у воды сидел одинокий рыбак, разложив удочки на рогатках. Клев был так себе. Но Сальникова эта картинка вдохновила. Он вернулся в корпус, когда стемнело, и пребывал в прекрасном настроении, даже на ужин не пошел. Сказал, что сыт еще с обеда.

Со своей красоткой заперся в номере и, обвешенный фотокамерами, снова появился в холле ни свет, ни заря. Он где-то пропадал до обеда, вернулся уставшим, будто пешком исходил весь дальний лес. Около пяти часов вечера на стойке администратора зазвонил телефон. В доме отдыха всего одна телефонная линия, в номерах телефонов нет. Как правило, постояльцам, если им звонят из города, администрация не разрешает пользоваться служебным аппаратом. Если хочется поболтать, в холле установлены три таксофона. Но тут случай особый, Максим Сальников снимал единственный люкс, поэтому заслуживал особого внимания.

В тот вечер выпало дежурить Скоковой. Она вежливо поинтересовалась, кто беспокоит постояльца и что ему передать. «Мне он нужен срочно по делу, – мужчина говорил глухим отрывистым голосом. Впечатление такое, будто телефонную мембрану прикрывали носовым платком. – Если вас не затруднит, позовите его. Я подожду сколько надо». Скокова возражать не стала, вылезла из своего закутка, поднялась лифтом на четвертый этаж, постучала в дверь. Сальников, одетый в спортивный костюм, сидел перед столиком, на котором стояла вазочка с печеньем. Скокова, извинившись за беспокойство, передала просьбу звонившего, вместе с постояльцем спустилась вниз.

Разговор продолжался недолго, минуты две-три. Максим отвечал односложно: «Да, да... Понимаю... Очень странно. Я ни от кого не жду посылку. Может быть, это ошибка? Моя фамилия Сальников. Проверьте еще раз». Когда он положил трубку, лицо оставалось напряженным. Он секунду постоял в раздумье и сказал, что они с подругой должны срочно выехать в город, вернутся сегодня же вечером, в крайнем случае, завтра утром. Ни вечером, ни утром Сальников и Гришина не появились. Их чемоданы с вещами и фотокамеры остались в запертом номере.

На следующий день позвонил мужчина, который представился референтом какой-то крупной фирмы, где работает Сальников. Передал просьбу бывшего постояльца. Оставленные вещи упаковать в чемодан и оставить в камере хранения дома отдыха, если такая имеется, или в какой-нибудь подсобке. Максима срочно отозвали в Москву для заключения финансового соглашения. Но он обязательно вернется через неделю, в крайнем случае, через две недели.

– Я записала название фирмы и фамилию референта на отрывном листке. Но бумажка где-то затерялась. Возможно, выбросила уборщица. Фамилия... Кажется, Жуков. А вот название фирмы не вспомню.

– И где же сейчас вещи?

– У нас здесь воров нет. Чемоданы и сумка с аппаратурой в кабинете заместителя директора по хозяйственной части. Лежат на антресолях и ждут хозяина.

Поблагодарив женщину за интересный рассказ, Колчин поднялся в номер, толкнул приоткрытую дверь. Решкин, раздетый до трусов, даже не сняв с кровати покрывало, валялся на боку и сопел в обе дырочки. Открыв окно настежь, Колчин, повесил брюки и пиджак на спинку стула, растянулся на соседний кровати. Подложив ладони под голову, он смотрел в потолок, слушал монотонное сопение соседа и думал, что администратор Скокова права: следовало поселиться в отдельных номерах.



Глава седьмая



Нижний Новгород. 22 августа.



После развода с женой, случившегося около года назад, старший лейтенант Александр Горобцов, не без помощи бывшей супруги Евгении, строивший милиционеру жуткие козни, неудачно разменял общую квартиру. Пережив два гражданских суда, раздел имущества и множество мелких унизительных дрязг и скандалов с бывшей супругой, он оказался в большом минусе.