Невидимая рука. Введение во Взгляд на Историю как на Заговор   ::   Эпперсон Ральф

Прочие средства, главным образом силового воздействия, — оружие в традиционном понимании этого слова, убивающее и калечащее людей и материально-технические объекты цивилизации.

Хотя однозначных разграничений между ними нет, поскольку многие средства воздействия обладают качествами, позволяющими отнести их к разным приоритетам, но приведенная иерархически упорядоченная их классификация позволяет выделить доминирующие факторы воздействия, которые могут применяться в качестве средств управления и, в частности, в качестве средств подавления и уничтожения управленчески-концептуально неприемлемых явлений в жизни общества.

При применении этого набора внутри одной социальной системы это — обобщенные средства управления ею. А при применении их же одной социальной системой социальной группой по отношению к другой, при несовпадении концепций управления в них, это — обобщенное оружие, т. е. средства ведения войны, в самом общем понимании этого слова; или же — средства поддержки самоуправления в иной социальной системе, при отсутствии концептуальной несовместимости управления в обеих системах.

Управление всегда концептуально определённо 1 в смысле определенности целей и иерархической упорядоченности их по значимости в полном множестве целей и 2 в смысле определенности допустимых и недопустимых конкретных средств осуществления целей управления. Неопределенности обоих видов — иными словами, неспособность понять смысл различных определенных концепций управления, одновременно проводимых в жизнь — порождают ошибки управления, вплоть до полной потери управляемости системы по провозглашаемой концепции.

Указанный порядок определяет приоритетность названных классов средств воздействия на общество, поскольку изменение состояния общества под воздействием средств высших приоритетов имеет куда большие последствия, чем под воздействием низших, хотя и протекает медленнее и без «шумных эффектов». То есть, на исторически длительных интервалах времени быстродействие растет от первого к шестому, а необратимость результатов их применения, во многом определяющая эффективность решения проблем в жизни общества в смысле раз и навсегда, — падает. Придерживаясь высказанного мировоззренческого стандарта в области социологии, обозначим главное в книге Р. Эпперсона: ощущение глобального кризиса управления. Он силится. Но не может описать базовое явление в ХХ веке — СМЕНУ ЛОГИКИ СОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ.

В середине ХХ века изменилось соотношение скоростей обновления информационного состояния человечества на генетическом и внегенетическом уровнях: при неизменном обновлении генетической информации 25 лет. Резко возросла скорость внегенетической информации — базовые технологии в производстве обновляются каждые 5-7 лет. То есть теперь невозможно паразитировать на однажды приобретенном профессионализме. Динамика социальной жизни обусловила смену стереотипов логики социального поведения — рушится библейская толпо-элитарная пирамида глобальной власти.

Р. Эпперсон не может описать то, что есть в коллективном подсознательном. Он видит распад Заговора, то есть то, что уже не действительны идеологии — 3-й приоритет обобщенных средств управления толпой. Книги, кино, TV, газеты теперь играют роль разлагателей, а не корректоров социального поведения в угодном власть имущим направлении, как это было от века. Он видит, что Заговор стремится к глобально-структурному управлению, раз не действует бесструктурное. Он в ужасе, не понимая, что это-то как раз и есть утопия тайных «властителей» мира и их писателей. Разве пример СССР не показал невозможность директивно-адресного структурного управления из одного центра?

Дело в смене базовой концепции общественного самоуправления..