Одинокие люди   ::   Ламур Луис

Здесь было несколько окон, с дюжину столов, сбитых из сосновых досок, и достаточное количество стульев и лавок, ни один и ни одна из которых не стояли на полу твердо, всеми четырьмя ножками. Тем не менее готовили здесь вкусно, а после зноя пустыни приятно было оказаться в тихом, прохладном помещении.

Когда я, пригнув голову, вошел в низкую дверь и выпрямился, у меня заняло несколько секунд, чтобы присмотреться к полутемному залу после ослепляющего солнца улицы.

За одним столиком сидели три молодых армейских офицера, за другим двое мужчин постарше с женами. Рядом разместились Джон Титус и Бэшфорд два уважаемых в городе человека. За столиком в углу около окна, прислонив к нему зонтик от солнца, сидела красивая молодая блондинка. Когда я вошел, она быстро и удивленно взглянула на меня, затем отвернулась.

Похоже, я был здесь самым плохо одетым и самым здоровенным посетителем. На стоптанных сапогах звенели большие калифорнийские шпоры. На изношенных джинсах темнело пятно крови. Я, правда, побрился, но длинные, отросшие лохмы не делали меня красивее. И, конечно же, на поясе висел шестизарядник в кобуре и нож, а в руке я держал винчестер.

Миссис Уоллен, хозяйка ресторана, помнила меня.

- Как поживаете, мистер Сакетт? - спросила она. - Вы только что приехали?

- Четверо из нас приехали, - сухо ответил я, - а двоим не удалось.

На меня оглянулся Титус.

- Апачи?

- Ага. Человек пятнадцать-двадцать.

- Уложили кого-нибудь?

- Некоторых, - сказал я и уселся за столик у стены, где я мог видеть дверь и прислонить винтовку.

- Если вы убили пару индейцев, - сказал один из офицеров, - вам повезло.

- Мне повезло, - согласился я.

Миссис Уоллен, которая, как и любая женщина на Западе, знала, что нужно голодному мужчине, уже поставила на стол кофейник и чашку. Затем принесла кусок бекона и перец с бобами - обычную еду для тех мест.

Я с удовольствием ел, и постепенно напряжение спадало. Человек в бегах или в драке постоянно находится на взводе, он всегда напряжен, как струна.

В ресторане царила приятная атмосфера, и хотя я не любитель вступать в разговоры, мне нравится быть среди людей. У нас в семье самым общительным был Оррин. Он легко заводил разговор, умел и говорить, и слушать. Он хорошо играл на гитаре, а пел, как настоящий валлиец. Если Оррин войдет в комнату, переполненную людьми, то через десять минут подружится со всеми.

А я был спокойным парнем и достаточно дружелюбным, хотя знакомится не умею. Таким уж я уродился и не жалею об этом. Мне нравится сидеть особняком и слушать разговоры, нравится пить кофе и размышлять.

Когда у Оррина намечаются неприятности, он вначале попробует уговорить противника на мировую, хотя дерется в любой схватке любым оружием, если тот его не послушает. Тайрел - тот покруче. Он хороший парень, но не любит, когда на него давят или наезжают. Не уступит никому ни дюйма. Если придешь к Тайрелу в поисках неприятностей, получишь сполна. Я же не был ни болтуном, ни смутьяном. Если кто-то хотел меня разозлить, ему нужно было постараться, но тогда уж я отвечал в полную силу.

В свое время я заарканил много полудиких лонгхорнов и отловил немало мустангов. Когда разговор заходит о скорости стрельбы, мы с Тайрелом никак не могли решить, кто из нас лучший. Стрелять мы научились, когда еще под стол пешком ходили.

Сидя в тихом зале ресторана, чувствуя, как расслабляются мышцы и исчезает усталость, я прислушивался к разговорам за соседними столиками и думал, будет ли у меня когда-нибудь собственный дом. В последнее время я уже почти перестал в это верить.

Мой дом был там, где я вешал свою шляпу, а остальные посетители жители Тусона просто вышли поужинать воскресным вечером. Дома в холмах мы по воскресеньям одевались в выходную одежду и ехали в церковь.

В те дни все любили эти сборища.