Огонь под пеплом (Дело сибирской бригады)   ::   Куняев Станислав

В сущности, его допрашивали лишь один раз, он получил самое мягкое наказание, и этот факт, по-видимому, давал основания литераторам одного с ним поколения, более или менее сохранившим до 60-х годов воспоминания о уже далеком и полузабытом процессе "Сибиряков", относиться к нему как к провокатору.

Из протокола допроса Л. П. Черноморцева от 6.5.1932 г.

"Эта группа представляла собой самое революционное крыло сибирской литературы, к началу 1929 года группа целиком переехала в Москву, где полулегализовалась, а в 1930 году (после роспуска) вошла целиком в нелегальную контрреволюционную группу "Сибирская бригада".

"На собраниях группы при моем присутствии разбирались и уточнялись вопросы текущей политики. В результате пришли к следующему: индустриализация - хорошая штука. Пусть большевики построят побольше и получше, все это будет ислользовано другим строем, который придет на смену Советской власти. Коллективизация отрицалась. Было решено в творчестве членов группы взять установку на показ гибельности коллективизации, уничтожающей по существу здоровое ядро деревни. Все члены группы были антисемитами. Это выражалось не только в разговорах о засилье жидов в правительстве и литературе, но и писались, как, например, Васильевым, антисоветские стихи и зачитывались среди друзей и знакомых.

Записано с моих слов верно и мне прочитано

Л. Черноморцев".

1 июня 1932 года. Из постановления по делу № 122613.

"Черноморцева ввиду полного сознания" "освободить из-под стражи под подписку о невыезде за пределы г. Москвы".

П. Васильеву - та же формулировка. Анова (Иванова) Николая Ивановича, Забелина (он же Савкин Евгений Николаевич), Маркова Сергея Николаевича, Мартынова Леонида Николаевича "отправить с первым отходящим этапом в г. Архангельск в распоряжение ПГ ОГПУ Северного края сроком на 3 года". Через год Мартынова по его письму (о здоровье) перевели в апреле 33 г. в Ташкент в распоряжение ПП ОГПУ Средней Азии.

Приговор Васильеву и Черноморцеву "считать условным", "из-под стражи освободить".

В деле "Сибиряков", занимающем более 200 страниц, имеются также письма ссыльных с просьбами об облегчении участи, о переводе их в другие места, деловая переписка чиновников ОГПУ, бесчисленное количество справок, запросов, актов...

Поистине, как сказал Мартынов, "ОГПУ - наш вдумчивый биограф".