Осквернители (Тени пустыни - 1)   ::   Шевердин Михаил Иванович

Она дошла до ограды. И вдруг явились два жандарма. Они разговаривали с вашей женой. О чем, я не знаю. Я видела, но не слышала. Я стояла далеко.

Гулям бросился к двери, но тотчас же вернулся:

- Ты говоришь, они схватили Настю?

- Нет, они поговорили с ней, и она сама побежала во двор и села в автомобиль. Жандармы тоже сели, и... ду-ду... они уехали.

- Жандармы встретили жену в аллее?

- Да, в конце аллеи, за деревьями.

- Откуда они узнали, что жена туда пойдет, в ту аллею?

- Ты что же думаешь, что я аджина*? Что я все знаю? Нет, я не знаю.

_______________

* А д ж и н а - волшебница.

Людям Востока нельзя отказать в проницательности. Возбуждение не помешало Гуляму заметить, что голос старухи чуть дрогнул. Шушаник-бану схватилась за грудь. Не за сердце, а за то место, куда она спрятала золото. Старуха от страха причитала чуть ли не стихами:

- Ох! Глядишь на меня раненным стрелой барсом, рыкаешь на меня львом в цепях. А я ни при чем. Вот! И ничем не докажешь.

Но Гулям уже все понял.

- За сколько ты продалась сегодня?

Он не кричал. Он говорил спокойно. Странное это было спокойствие. И госпожа Шушаник-бану по-настоящему испугалась. Замотав головой, она промычала что-то насчет благородства инглизов.

- Каких инглизов?

Гулям побледнел. Он мог ни о чем больше не спрашивать.

Тихо повизгивая от ужаса, старуха поднялась с ковра и пятилась к двери.

- Не трогайте меня! Не смейте!.. Берегитесь!.. Сам господин консул не позволит.

- Никто тебя бить не собирается... Таких вшей давят... ногой.

- Не смейте!

- Это ты ее уговорила туда пойти?

- А почему бы ей не пойти... Не встретить после охоты любимого супруга?..

- Кто сказал, что я вернусь по той аллее?

- Я сказала... Что тут такого?.. А-а-а!..

Она дико взглянула на Гуляма и с непостижимой легкостью выкатилась из комнаты. Но Гулям уже забыл о Шушаник-бану. Тяжело дыша, он бежал по террасе.

Так вот что значили слова консула Анко Хамбера: "Персидская полиция очень интересуется вашей супругой... Можете рассчитывать на мое содействие".

Житель гор и пустыни в минуту опасности не рассуждает. Он наносит удары. Пуштун безрассуден, жесток, даже коварен, но он не терпит торгашества, трусливой изворотливости. Суровость, черствость характера, порожденные войной и кровью, не вытравили в Гуляме добрых чувств. Он не терпел насилия сильного над слабым. Еще совсем юнцом он однажды навлек гнев эмира Абдуррахмана. В горных дебрях Шугнана он увидел, как солдаты-патаны привязывали к деревням женщин и колотили палками, чтобы вопли и крики заставили мужей и отцов спуститься с гор и уплатить налоги. Такой способ выколачивания налогов в те времена не считался предосудительным во многих странах Азии. Но Гулям не стерпел и, ни слова не говоря, зарубил двух солдат и разрезал путы. Это не мешало ему позже с равнодушным любопытством взирать на муки пленников, извивавшихся под плетями из буйволовой кожи.

На Востоке считают, что человек наделен пятью познавательными способностями: слухом, зрением, обонянием, вкусом и осязанием. При помощи их человек постигает окружающий мир. Но гораздо большее значение для восточного человека имеют другие его способности, помогающие постичь мир: память, представление, впечатление, воображение, фантазия. Под маской сухости и черствости в Гуляме бурлило пламя воображения и фантазии.

Пока он бежал по террасе алиалискеровского дворца, перед мысленным взором его промчались фантастические картины. Он уже отчетливо представил, как издеваются в жандармерии над Настей-ханум, над его женой. Он почувствовал нестерпимое жжение в сердце. Кулаками он обрушился на массивную дверь комнаты Анко Хамбера и забарабанил в нее так, что грохот раздался по всему Баге Багу. Но на стук никто не отозвался.