Планета призраков   ::   Бушков Александр Александрович

С другой - иные гуманитарные науки вроде истории или антропологии, как две капли воды напоминающие деятельность тоталитарных сект или шаманов первобытных племен: специальные, особенно мудрые люди изрекают некие истины, которые следует принимать без малейшего критического обсуждения просто потому, что эти истины изрекает «авторитетная фигура», вооруженная недоступным простому смертному «научным методом». В сочетании - взрывоопасная смесь, отравившая мозги многим поколениям почище любого наркотика. Тем более что «ученый мир» с некоторого времени стал получать массовое пополнение из рядов той же образованщины, сиречь толпы. Ученые восемнадцатого века по крайней мере не стремились к роли публичных проповедников, эстрадных звезд, жрецов-учителей, а вот век девятнадцатый все изменил, теперь господа вроде Маркса и Дарвина рвались сделать свои теоретические изыскания «всеобщим достоянием»…

Ученому пятнадцатого, шестнадцатого, да и восемнадцатого века и в голову бы не пришло в случае научных разногласий или каких-то других коллизий на ученой ниве обращаться к общественному мнению - по причине полнейшего отсутствия такового. Споры решались в узком кругу, господствовал цеховой принцип, и в этом имелась сермяжная правда: согласитесь, нелепо получится, если печник или сапожник станут ввиду внутренних разногласий в том или ином ремесленном цехе апеллировать «к публике». Публика в тонкостях кладки печей или пошива сапог не разбирается совершенно, а потому и не может служить арбитром.

Девятнадцатый век изменил все. Появилась возможность непринужденно давать интервью журналисту, да не одному, собирать залы, битком набитые случайными людьми… а главное, приплетать политику, идеологию и прочие образованские материи. Немыслимо представить, чтобы современник д’Артаньяна Рене Декарт, закончив очередной математический труд, разражался печатными уверениями в превосходстве самой передовой на свете французской науки над более отсталой испанской. Немыслимо представить, чтобы изобретатель микроскопа Роберт Гук орал с трибуны о том, что его открытие помогает вольнодумцам бороться с церковной ортодоксией.

Девятнадцатый век с подобным «детством человечества» покончил раз и навсегда. Науки - гуманитарные главным образом - откровенно становились неким подобием шоубизнеса. А отсюда плавно вытекает, что, как уже говорилось, образовалась самая благодатная почва для создания фальшивых наук. Уже вовсе не обязательно было в подтверждение своей теории представлять ворох неопровержимых фактов - достаточно оказалось грамотно повернуть «общественное мнение» в нужную сторону…

Ле Бон: «Каковы бы ни были идеи, внушенные толпе, они могут сделаться преобладающими не иначе, как при условии быть облеченными в самую категорическую и простую форму. В таком случае эти идеи представляются в виде образов и только в такой форме они доступны толпе». И тут же многозначительное уточнение: «Не следует думать, что идея производит впечатление, даже на культурные умы, лишь в том случае, если доказана ее справедливость».

В яблочко. Сплошь и рядом в массовое сознание деятелями фальшь-науки вбрасываются не доказательства и не аргументы, а примитивные, но эффектно бьющие по подсознанию образы. А потому типографский станок то и дело рождает химер. Мне приходилось встречать в прессе и популярной литературе многие десятки упоминаний про то, как «злодей Сталин» безжалостно изничтожил великого ученого Вавилова, но ни в одной из публикаций хотя бы вкратце не объяснялось, в чем, собственно, заключалась вавиловская гениальность, кроме разве что умения организовывать себе за казенный счет приятные и долгие поездки по экзотическим странам. Разгадка проста: авторы хвалебных публикаций и сами не знают, что же Вавилов в науке сделал. Они попросту переписывали друг у друга образ : «гениальный ученый, раздавленный машиной тоталитаризма».